Хорошо в деревне летом - [26]

Незапертые ворота и знакомую машину возле дома Иван Ильич увидел издалека. Он тут же ускорил шаг. Неизвестно, зачем приехал Петр, но пара вопросов для него давно назрела. Да и беспокойство о судьбе кота шевельнулось в душе: не выкинули бы хвостатого на мороз.

На веранде он помедлил, потом один раз стукнул кулаком в дверь и вошел. Петр на кухонном столе заворачивал в простыню одну из картин. С десяток других – уже упакованные в разную ветошь – стояли прислоненные к стене, и еще несколько ждали рядом своей очереди.

– Здорово, Петь, – Иван Ильич протянул новому хозяину руку, украдкой ища взглядом кота.

Петр ответил на рукопожатие.

– Как сам? – спросил он без особого интереса.

– Живем помаленьку. А ты чего, выставку организуешь, что ли?

– Организую помаленьку, – Петр вернулся к прерванному занятию. – К марту.

Он явно не был заинтересован в поддержании беседы. Иван Ильич тихонько опустился на табуретку возле печки и достал курево.

– А знаешь, полушубок-то Васькин нашелся.

– Видал уж… – Петр кивнул на полупустую вешалку, где висел предмет разговора.

– И представляешь, где был? На базе новой!

– Ишь ты, – хмыкнул Петр.

– Ну! Охранник один в нем ходил. Я на него здорово насел, только без толку. На другой день главный их приехал, отдал. Извинился даже. Как я понял, конфликтов с местными они сильно боятся.

– Еще бы не боялись…

– Тебя тут вообще ничего не удивляет? – поднял брови Иван Ильич.

Петр ничего не успел ответить, потому что на веранде раздался топот, и в дверь ввалилась румяная с мороза Кузьминична.

– Здорово, ребята, – она совсем не удивилась присутствию в доме Ивана Ильича, впрочем, особой радости по этому поводу не выказала. – Бог в помощь! Чего это ты, Петь, картины заворачиваешь? На выставку, что ли?

– В марте будет, – коротко ответил хозяин.

– Ну?! Вот, Васька… и не дожил!

Кузьминична грузно опустилась на свободную табуретку, обмахивая лицо уголком шерстяного платка. Петр отставил в сторону очередную картину и в замешательстве оглядел гостей.

– Может, чаю сварганить?

– А можно, – согласилась Кузьминична. – У меня и пряничков как раз с собой есть.

Она вынула из кармана и положила на освободившийся стол кулек с мятными пряниками. Грамм триста или сколько там в совок вмещается. В общем, подготовилась тетка к серьезному разговору.

Печку топить Петр не захотел, и чайник вскипятили на газовой плите, стоящей на веранде; Василий ею пользовался в основном летом, чтобы избу не греть. Чистые чашки нашлись в буфете, чай Иван Ильич не выбрасывал – что ему сделается? Через десять минут все сидели за столом и молча жевали пряники.

Кузьминична шумно прихлебывала из блюдца, Петр свой чай не трогал – ждал, когда остынет. Иван Ильич думал о коте, которого по-прежнему не было видно. Видать, придется позже все-таки тащиться через метель, чтобы обогреть хату да этого мерзавца найти.

– Дом-то худой совсем, – прервала молчание Кузьминична. – Ты ж, Вань, вчера топил, и вон как все выстудило.

– Ветер, – пожал плечами Иван Ильич.

Этот разговор ему не нравился. Несмотря на формальное одобрение Петра, неловко было напоминать, что шаришься по дому в отсутствие хозяев. Пусть и с благими намерениями.

– Худой, – покачала головой Кузьминична. – Ремонт надо, денег много уйдет…

– Кому надо, раскошелится, – отозвался Петр и залпом допил чай.

Соседка на секунду вытаращила глаза, а после как ни в чем не бывало спросила:

– А ты продавать-то за сколько думаешь?

– Тысяч за двести, не меньше.

– Да ты в уме?! Кто ж за столько купит? Развалюха-то, да на отшибе.

– Зато море рядом, городским другого и не надо.

– Это точно, – кивнул Иван Ильич.

– К лету еще приеду, – продолжил Петр, – подмажу-подкрашу – и с руками оторвут.

Кузьминична отставила чашку.

– Ну, тебе там, конечно, виднее. Совсем у городских мозги поотсыхали – такие деньги на старье выбрасывать.

– Дом не старее твоего, между прочим.

– Сравнил! Мы с Кешей – хозяева, а Васька-покойник только малевать был горазд. Одинокий мужик – это вообще что такое? Совсем хату запустил вон.

– Так сосватала бы, пока жив был, – Петр глянул исподлобья, – теперь-то чего?

Кузьминична была заметно смущена. Даже перекрестилась.

– Что теперь судачить… Да и не мое дело.

На кухне снова повисла тишина. Петр тарабанил пальцами по столу, разглядывая заснеженный огород за окном. Иван Ильич тоже нервничал: в присутствии соседки разговор то и дело уходил в ненужную сторону.

– А ведь у Василия-то завтра – девять дней! – вспомнила вдруг она.

– Разве? – поднял брови Петр.

– Ну а когда? Девятнадцатого утром погиб, завтра аккурат девять дней. Что, Петь, останешься? Помянуть-то надо. Мы поможем.

– Поможем, – поддакнул Иван Ильич, обрадованный переменой темы.

Петр качнул головой.

– Не могу. Дома дел по горло, с картинами этими еще разобраться надо. Я только на сегодня. И то поторопиться надо: метель обещали, не хочу в дороге застрять.

Кузьминична завязала кулек с остатками пряников, убрала в карман и с усилием поднялась.

– Без поминок брата оставлять – где такое видано? – пробормотала она под нос. – Мертвому ж покоя не будет! Ну, прощай, Петь. Счастливо, Вань.

Хлопнула дверь. Иван Ильич перевел взгляд на хозяина.