Хорошо быть тихоней - [24]

Следующие десять минут сестра осуждала греческую систему братств и женских организаций. Она рассказывала, как подшучивали над новичками, и потом они умирали. Потом она рассказала историю о том, что она слышала, как в одной женской организации новеньких девочек заставляли стоять в нижнем белье, в то время как их жир обводили красными маркерами. На этом с моего брата стало довольно.

— Что за херня?!

Я до сих пор не могу поверить, что брат ругнулся в машине и мама с папой ему ничего не сказали. Наверное, это нормально, потому что он уже в колледже. Но сестру это слово не смутило. Она продолжала:

— Никакая не херня, я сама это слышала.

— Следите за языком, юная леди, — сказал отец с переднего сиденья.

— Неужели? И где ты это слышала? — спросил брат.

— Передавали по Национальному Общественному Радио, — сказала сестра.

— О, Боже, — брат издал смешок.

— Я сама слышала.

Мама с папой выглядели так, будто смотрели теннис через лобовое стекло, потому что их головы поворачивались туда-сюда. Они ничего не говорили. Не оглядывались назад. Следует заметить, что папа медленно начал увеличивать звук рождественской музыки по радио, пока она не стала оглушающей.

— Да у тебя дерьмо вместо мозгов. Что ты вообще можешь знать? Ты ни разу не была в колледже. С Келли ничего такого не делали.

— Ну конечно… так она тебе и расскажет.

— Да… расскажет. У нас нет секретов друг от друга.

— А ты у нас такой доверчивый маленький мальчик.

Я хотел, чтобы они перестали ругаться, потому что я начинал расстраиваться, так что задал ещё один вопрос.

— А вы болтаете о книгах и проблемах?

— Спасибо за вопрос, Чарли. Да. Собственно говоря, болтаем. Любимая книга Келли — «Уолден» Генри Дэвида Торо. И, кстати, Келли сказала, что её исключительная динамика близка к нашему времени.

— О-о-о, великие слова.

Никто не закатывает глаза лучше моей сестры.

— Прошу прощения, тебя кто-то спрашивал? Видишь ли, я рассказываю своему младшему брату о своей девушке. Келли надеется, что хороший кандидат Демократической партии бросит вызов Джорджу Бушу. Она надеется, что в таком случае эта эра наконец пройдёт. Точно. Та самая эра, на которую ты всё время жалуешься. Даже черлидеры думают о таких вещах. И вместе с тем у них получается весело проводить время.

Сестра сложила руки на груди и стала посвистывать. Но брат уже слишком разошёлся, чтобы остановиться. Я заметил, что шея папы раскраснелась.

— Но вы не только этим отличаетесь. Видишь ли… Келли так поддерживает женские права, что никогда не позволит парню себя ударить. Чего нельзя сказать о тебе.

Клянусь, мы чуть не погибли. Папа так резко вдавил по тормозам, что брат чуть ли не перелетел через кресло. Когда запах шин начал пропадать, папа глубоко вздохнул и обернулся. Сначала он повернулся к моему брату. Он не сказал ни слова, просто уставился на него.

Брат смотрел на отца, как пойманный моими кузенами олень. После долгих двух секунд он повернулся к моей сестре. Думаю, он сожалел о том, что сказал, судя по его тону.

— Извини. Ладно? Правда. Ну ладно тебе, не плачь.

Сестра так сильно плакала, что даже страшно стало. Потом папа повернулся к сестре. Опять же, он ни слова не сказал. Только щёлкнул пальцами, чтобы отвлечь её от слёз. Она посмотрела на него. Сначала она замешкалась, потому что взгляд отца был серьёзным. Но потом посмотрела вниз, пожала плечами и повернулась к брату.

— Прости за то, что я сказала о Келли. Похоже, она милая.

Потом папа повернулся к маме. И мама повернулась к нам.

— Мы с вашим отцом не хотим, чтобы вы продолжали ругаться. Особенно в семейном доме. Понятно?

Иногда мама с папой становятся настоящей командой. Удивительно смотреть на это. Брат и сестра оба кивнули и уставились вниз. Потом папа повернулся ко мне.

— Чарли?

— Да, сэр?

В такие моменты важно говорить «сэр». И если тебя называют полным именем, лучше быть настороже. Точно тебе говорю.

- Чарли, мне бы хотелось, чтобы за руль сел ты.

Все в машине понимали, что это, возможно, была худшая папина идея в жизни. Но никто не спорил. Он вышел из машины посередине дороги и сел на заднее сиденье между братом и сестрой. Я забрался на переднее сиденье, дважды повернул ключ в замке зажигания и застегнул ремень безопасности. И всю оставшуюся дорогу вёл я. Я не потел так сильно с тех пор как играл в спортивные игры, хотя на улице было холодно.

Семья папы похожа на семью мамы. Мой брат как-то сказал, что это те же родственники, только с другими именами. Но бабушка другая. Я люблю свою бабушку. Все любят мою бабушку.

Она, как и всегда, ждала нас на шоссе. Она всегда знала наперёд, когда кто-то приезжает.

— Чарли уже водит?

— Вчера ему исполнилось шестнадцать.

— О-о-о…

Моя бабушка очень старая, и у неё не очень хорошо с памятью, зато она готовит самое вкусное в мире печенье. Когда я был маленьким, у маминой мамы всегда были конфеты, а у папиной — печенье. Мама рассказала мне, что в детстве я называл их «бабушка с конфетами» и «бабушка с печеньем». А хрустящую корочку пиццы я называл её скелетом. Не знаю, зачем я тебе всё это рассказываю.

Совсем как в моём первом воспоминании, когда, думаю, я впервые осознал, что жив. Мама и тётя Хелен повели меня в зоопарк. Кажется, мне было три года, хотя я не очень хорошо это помню. Так или иначе, мы наблюдали за двумя коровами. Коровой-мамой и её маленьким телёнком. У них было недостаточно пространства для передвижения. Телёнок стоял прямо под своей матерью, пасся там, и вдруг корова-мама опустила «лепёшку» прямо на голову малышу. Тогда я подумал, что это самая смешная вещь в мире, и смеялся часа три. Поначалу мама с тётей Хелен тоже посмеивались, потому что они были рады моему смеху. Наверное, в детстве я почти не говорил, и всякий раз, когда у меня было хорошее настроение, они радовались. Но когда пошёл уже третий час, они попытались прекратить мой смех, что только сильнее смешило меня. Я не уверен, что это продолжалось именно три часа, но мне казалось, что прошло очень много времени. Я до сих пор постоянно об этом вспоминаю. Это кажется мне довольно хорошим началом.