Хороший ученик - [59]

— Террористы — действительно первое, что приходит в голову, и будь это они, премьер бы так и сказала, — продолжил я, обращаясь главным образом к Буни. — Наркотики, перевозчики информации, контрабанда — все эти проблемы она могла бы объяснить. — Я взглянул на министра. — Вы случайно не интересовались последней статистикой по миграционным потокам магглов и колдунов? — Бруствер нахмурился, и я добавил: — Ладно, только колдунов.

— Я не могу успевать везде, — отрезал Бруствер. — Насколько мне известно, демографических проблем у нас нет.

— Разумеется их нет, но только не за счет коренного населения! Вы когда последний раз были в Хогсмиде? Лет через пять он станет индийским, а по другую сторону железной дороги — пакистанским. И там вы уже не сможете отделить колдовское сообщество от неволшебников, потому что в восточных культурах они традиционно живут вместе.

— Мы знаем об этих тенденциях… — начал Буни, но я поднял руку, останавливая его.

— Сейчас речь не о них. Проблема премьера, как мне кажется, связана с тем, что хотя страна пытается закрыть границы, людей в ней становится все больше и больше.

Буни даже побледнел от волнения.

— Черт возьми, кто‑то возит нелегалов! Вы правы, вы совершенно правы… и она, — Буни несколько раз кивнул, — она поняла, как это происходит! Терминалы — идеальные портальные; там, среди этой суеты, можно кучу народу переправить… Но почему вы не заметили нелегальных перебросов? Сеть должна была их засечь.

— Я не говорил, что это порталы. Они могут аппарировать вместе с колдуном… или, например, перевозиться в транспортных самолетах… Тут есть варианты, можно думать.

— Но как она поняла? — Буни не давала покоя сообразительность премьера. "А вот ты почему этого не понял?" подумал я, но вслух сказал:

— Это только версия, сделанная на основе нескольких статистических данных и анализа политики Лондона за последний год. Хотя в странах Европы ситуация во многом схожая: там, где нет Сети, полно портальных, которые никто не контролирует, и люди просто растекаются по стране, пересекают открытые границы и исчезают. Наверняка тут действует целая организация — оформление документов, жилье, и так далее.

— Прибыльный бизнес, — подал голос Бруствер. — Удивительно, что вместе с эмигрантами сюда не забрасывают и этих сумасшедших радикалов…

— Кингсли, а вы знаете, что большинство взрывчатых веществ не способно выдержать аппарацию и портальный переброс? — спросил я. — Они вообще не очень стабильны при взаимодействии с магией.

— Это радует, — проворчал министр.

— Линг, вы нам очень помогли, — сказал Буни, поднимаясь. — Возьму вашу версию как рабочую, и начнем, пожалуй, действовать.

Бруствер промолчал. Буни, нимало не смущенный, покинул кабинет, а я посмотрел на министра. Тот вздохнул.

— Слушай, а почему они просто не могут аппарировать, куда захотят? Ведь Сеть не сканирует аппарации. Или сканирует?

— Она может сканировать любые активные проявления магии, — ответил я. — Мы просматриваем аппарационные всплески, но только в собственных целях, не все подряд. К тому же, из‑за Сети свободная аппарация стала слишком рискованной, ею пользуются только в предназначенных для этого зонах. Они могли бы аппарировать севернее, но в аэропорту проще затеряться, а если постоянно завозить иммигрантов в маленькие города с белым населением, тем более в деревни, кто‑нибудь это заметит… Что касается Хогсмида, вам пока не о чем беспокоиться. — При слове "пока" Бруствер вновь помрачнел. — Колдовские сообщества слишком эксцентричны и этим похожи. Колдунам разных культур гораздо проще найти между собой общий язык, чем магглам. У премьера есть проблема с нелегалами–неволшебниками, и я уверен, что вы с Буни сможете ее решить. А если захотите провести крупную операцию и накрыть всю сеть, Легион окажет вам поддержку.

Бруствер снова вздохнул.

— По–моему, тебе есть чем заняться и без маггловских нелегалов, — сказал он.

С этим я был согласен и, посчитав, что на этом деловой разговор можно закончить, перешел к другому вопросу:

— Кингсли, у меня к вам личная просьба. Помнится, в Министерстве была экспериментальная программа для студентов, позволявшая им работать с некоторыми артефактами Отдела Тайн. Эта программа еще действует? А то у меня есть один студент–энтузиаст…

Мою медитацию прервал тихий шорох на кухне. Кто‑то скребся в закрытую дверь, словно кошка, пытаясь войти. Скоро дверь скрипнула, и я услышал легкий топоток по полу, затем по ковру, и через секунду мне в руку ткнулся холодный нос пушистой темно–рыжей лисички. Если Тао чувствовала передо мной какую‑то вину, она оборачивалась и начинала ластиться, зная, что я не смогу долго на нее сердиться. Этим приемом она пользовалась с детства, но только со мной — с Мэй, разумеется, такой номер бы не прошел. В отличие от сестры, Ин никогда так не поступала. Я вообще сомневался, что она когда‑либо чувствовала себя виноватой.

Свернувшись калачиком у моих ног, лиса прикрыла мордочку пышным хвостом, оставив, однако, один глаз и посматривая на меня.

— Я не сержусь, — проговорил я. На Тао в таком облике действительно невозможно было сердиться. Лисичка тотчас вскочила и поставила передние лапы мне на колено, заглядывая в лицо. — Хотя ты могла бы предупредить, что приедешь на день раньше.