Хороший ученик - [20]

Но ни в училище, ни потом, когда меня отправили служить в Центральную Азию, я так и не завел себе друзей. Хотя я больше не держался особняком, как в школе, и растерял всё свое высокомерие, оказавшись среди тех, чей жизненный опыт был больше и, зачастую, трагичнее моего, мне не хотелось ни с кем сближаться, и люди, чувствуя это, не навязывались. Всех нас вполне устраивали обычные приятельские отношения. Спустя четыре года службы в Азии я вернулся в Дахур, чтобы получить высшее военное образование в Академии.

После этого я попал в Африку и провел там все годы вплоть до своего назначения на переговоры с Британией. Я был не политиком, а солдатом, и от меня никогда не требовалось поддерживать хорошие отношения с теми или иными людьми. Здесь, в Британии, ситуация была другой: мои задачи расширились, и хорошие отношения стали играть немаловажную роль. Однако в Британии у меня было прошлое, поэтому я даже не пытался изображать само дружелюбие — все равно никто бы не поверил. Роль всеобщего любимца я отвел Ларсу, который умел располагать к себе самых разных людей и быстро обзавелся приятелями едва ли не во всех отделах Министерства.

Вернувшись с базы, я послал Ларса к его знакомому из Бюро по борьбе с вредителями поделиться с ним информацией о зеленом тумане, якобы взятой из файлов по кентаврам, которые он для меня собирал. У меня была небольшая надежда, что министерские зашевелятся, когда поймут, что Легион собирается решать их проблему, и мы сможем действовать сообща.

После этого я связался с Дахуром и вышел на второго заместителя главы Европейского экологического отделения Легиона.

— Значит, зеленый туман, — повторил он, выслушав мое описание пораженного участка. — Внутрь вы не заходили?

— Нет, конечно, — ответил я и подумал, что будь мне шестнадцать, ответ оказался бы другим.

— Зеленый туман, зеленый туман… — тем временем бормотал мой коллега, что‑то набивая на компьютере. — А что‑нибудь еще вы наблюдали? Необычные формы жизни, заболевания, какие‑нибудь погодные аномалии…

— В лесу жили арахниды, акромантулы, — ответил я. — Они ушли на другой берег, в зараженную область, но иногда оттуда появляются. По словам местных, они сильно изменились. Что касается аномалий — в окрестностях повышена температура и, судя по почве и деревьям, все время идет дождь.

— Ладно, мы этим займемся, — сказал второй заместитель и поднял на меня глаза. — Только скоро не ждите — у нас сейчас куча проблем с пустынями.

— А мне надо срочно. Пришлите хотя бы экологов, пусть посмотрят.

— Экологов тоже не хватает. Вы ведь говорили, что этому туману много лет. За пару‑то недель никуда не денется…

— Пару недель? У нас нет пары недель! Слушайте, давайте вы примете мою заявку…

— Я уже принял, — недовольно буркнул заместитель.

- … и начнёте работать, а я постараюсь, чтобы до конца недели у вас появились экологи.

Чиновник взглянул на меня со смесью иронии и недоверия, но возражать не стал. Я отключился и приступил к составлению доклада своему куратору, надеясь, что ради палочки Смерти он сможет вытребовать эколога на пару часов экспертизы.

В среду во второй половине дня я собрался к Поттеру. Мадими молча наблюдала за тем, как я обедаю и переодеваюсь в штатское, чтобы мой визит не казался чересчур официальным. Змея слегка меня беспокоила. Проснувшись утром, я нашел ее обернувшейся вокруг стеклянной коробочки; она не обратила на меня внимания, словно пребывая в трансе, и я решил, что камню в доме делать нечего. С одной стороны, ее поведение не было необычным — змеи вообще любили телесный контакт с предметами, обладавшими сильной магической аурой, — однако я не знал, что это за камень и насколько он безопасен, а потому, отправляясь в больницу, сунул коробочку в карман куртки. Лежавшая в гнезде Мадими снова ничего не сказала, и я покинул квартиру, полный подозрений и опасений.

В Мунго, чтобы не стоять в толпе посетителей и не ждать вместе с ними лифта, я начал подниматься на пятый этаж по лестнице. Здесь оказалось куда меньше народу и гораздо светлее, чем в холле; пространство расширяла светло–зеленая крупная плитка, которой были выложены стены. Навстречу попадались редкие врачи, медсестры, переходившие с этажа на этаж, и нетерпеливые посетители вроде меня. Я думал о Мадими и о ее реакции на камень. Очевидно, что ей нравилось его магическое поле, но представления об опасности у людей и змей не всегда совпадали, и то, что казалось ей здоровым, в конечном итоге могло обернуться чем‑то плохим.

— Линг?

Я поднял глаза. Ступенькой выше стояла коротко стриженая темноволосая женщина в белом медицинском костюме и вопросительно смотрела на меня.

— Не узнал?

— Извините, — проговорил я, совершенно не представляя, кто это может быть.

Женщина смотрела на меня насмешливо, но дружелюбно, и меня вдруг осенило:

— Миллисент?!

— Поздравляю, вспомнил, — она сделала шаг и встала рядом.

— Так ты здесь работаешь? — спросил я, удивленный и обрадованный этой встрече.

— Работаю, — ответила Миллисент. — А ты, наверное, к Поттеру пришел?

Я кивнул. По лестнице спускался врач, и мы отошли к стене, чтобы его пропустить.