Хороший немец - [180]

— И это все?

— Ну, есть еще одно, раз уж вы упомянули. Сами перевестись домой вы не сможете, но напишете заявление на имя Клэя. По состоянию здоровья. Здесь вам оставаться нельзя. Русские не знают, что вы слили информацию Шефферу. Они полагают, что вы еще в деле. И они тоже могут проявить настойчивость. А военной администрации такой, как вы, — крот в огороде — нужен в последнюю очередь… У них и так хватает забот выяснять, что они тут делают. Может, даже пришлют кого-нибудь, кто сможет навести здесь порядок. Сомневаюсь, но все же. — Он замолчал, посмотрел на седые волосы. — Я думал, это будете вы. Но что-то вам помешало.

— А как я узнаю, что вы…

— Ну, строго говоря, никак. Как я сказал, несколько беспокойных ночей. Но только не тут. Не в Берлине. Тогда я смогу изменить свое мнение. — Джейк взял папки по Бенсхайму и сложил их в стопку. — Эти я оставлю себе. — Он обогнул стол и направился к двери. — Езжайте домой. Вам нужна работа. Наведайтесь в «Американские красители». Я слышал, там ищут специалистов. Уверен, такие люди, как вы, им нужны. С вашим опытом. Только уезжайте из Берлина. Во всяком случае, вы не захотите встретиться со мной снова — вас это нервирует. И знаете что? Я с вами тоже не хочу больше встречаться.

— Вы остаетесь здесь?

— Почему бы и нет? В Берлине много историй.

Мюллер покачал головой.

— Ваша аккредитация истекает, — по-чиновничьи тупо сказал он.

Джейк удивленно улыбнулся:

— Не сомневаюсь, вы знаете вплоть до секунды. Хорошо, тогда еще одно. Скажите Джини, чтобы завтра оформила мне разрешение на жительство. Бессрочное. Специальное разрешение от ВА. Подпишите его, и мы с этим покончим.

— Разве? — сказал Мюллер, подняв взгляд.

— Я — да. У вас будет несколько бессонных ночей, но вы их переживете. Люди и не такое переживают. Здесь учатся именно этому — проходит время, и никто ничего не помнит. — Он направился к двери.

— Гейсмар? — сказал Мюллер, останавливая его. Он поднялся со стула, лицо еще больше постарело и осунулось. — Это только из-за денег. Я — солдат. Я не… Как перед богом, я не хотел этого. Абсолютно ничего.

Джейк повернулся:

— Тогда они пройдут легче. Ночи. — Он окинул его взглядом. — Хотя это не так уж и много, да?

Глава двадцать первая

В такой час Темпельхоф был почти пустынным. Позже, когда начнут прибывать дневные рейсы, высокий мраморный зал заполнится военными, как и в тот первый день, но сейчас здесь было лишь несколько солдат, сидевших в ожидании на своих вещмешках. Выход на лестницу, которая вела на поле, был все еще закрыт.

— Помни, что я тебе сказала, — говорила Лина, присев перед Эрихом и суетливо поправляя ему волосы. — Когда будете пересаживаться в Бремене, не отходи от доктора Розена. Там столько людей. Держи за руку, хорошо? Ты запомнил?

Эрих кивнул.

— Можно сесть у окошка? — спросил он, уже весь в пути.

— Хорошо, у окошка. Помаши ручкой. Я буду вот здесь. — Она показала на смотровую площадку. — Но я тебя увижу. Ты же не боишься, да?

— Он возбужден, — улыбнувшись, сказал Розен Джейку. — Первый самолет. И пароход. Я, кстати, тоже. Вы так добры — я ваш вечный должник.

— Просто будьте ему хорошим отцом. У него его никогда не было. Его мать — не знаю, помнит он ее или нет. Они виделись всего несколько раз.

— Что с ней случилось?

— Умерла. В лагере.

— Вы знали ее?

— Очень давно. — Он коснулся руки Розена. — Воспитайте его евреем.

— А как же еще? — спокойно сказал Розен. — Вы же этого хотите?

— Да. Она умерла ради этого. Скажите ему, если спросит, что он должен ею гордиться. — Он замолчал, на мгновение снова оказавшись на Алексе, и она снова, шаркая, возвращалась в камеру. — Телефон Фрэнка в «Колльерс» у вас есть?

— Да, да.

— Я сказал ему, чтобы он встречал пароход. Но если что, вы его найдете там. Он передаст вам деньги. Поможет обустроиться. Пока не встанете на ноги.

— В Нью-Йорке. Это как сон.

— Ну, сначала поживите там, в реальности он немного иной.

— Ты в туалет не хочешь? — спросила Лина у Эриха. — В самолете вряд ли сходишь. Время еще есть. Пошли.

— В женский? — спросил Эрих.

— Ой, какие мы взрослые. Пошли. — И увела его.

— Интересно, он знает, что вы для него сделали? — сказал Розен. — Как ему повезло.

Джейк посмотрел на него. Вот что считалось в Берлине везеньем. Но Розен в этот момент оглядывался назад.

— Кто тот старик? Он вас знает.

К ним направлялся профессор Брандт в поношенном темном костюме, высокий веймарский воротник был таким же негнущимся, как и его походка.

— Доброе утро, — сказал он. — Так вы тоже пришли проводить Эмиля?

— Кое-кого другого, — сказал Джейк. — Я не знал, что он летит этим самолетом.

— Я подумал, что это в последний раз, — робко сказал профессор Брандт и взглянул на Джейка. — В конечном счете, вы были его другом.

— Нет. Он во мне не нуждался. Он все устроил сам.

— А, — сказал профессор Брандт озадаченно, но продолжать дальше не стал. Посмотрел на свои карманные часы. — Они опоздают.

— Нет, не опоздают.

Они шли через зал ожидания, как передняя шеренга боевого подразделения, громко цокая каблуками, — Эмиль, Шеффер и с ними Бреймер. Следом солдаты волокли чемоданы. Сбоку, словно предупрежденный звуком каблуков, выскочил дежурный по аэропорту, открыл перед ними дверь и встал с планшетом в руке у лестницы. Подойдя к выходу, они внезапно остановились, удивленные присутствием людей.