Хороший день для зомби-апокалипсиса - [33]

Местами ограда расступается, и к воде спускаются широкие узорчатые ступени, на которых сейчас отдыхают небольшие тюлени, провожающие нас блестящими чёрными глазами, и крупные, до полутора метров, безразличные ко всему черепахи.

Живность в озере играет в извечные догонялки на выживание, и судя по плеску и оглушительным ударам хвоста по поверхности воды, экземпляры здесь попадаются солидные, побольше иной рыбацкой лодки.

Такое впечатление, что неведомые хозяева ушли лет этак пятьдесят назад, и только всё ещё работающие фонари показывают уровень былой цивилизации. Нечто вроде Чернобыля, и кстати…

— Серёг, у тебя дозиметр с собой?

— Думаешь? — выдохнул Пирог и тут же зашарил по карманам, — Ну-ка… нет, нормально. Насколько вообще может нормальным в такой…

Он махнул рукой и замолчал.

— Такое впечатление, — странно щурясь, нарушил тишину Славка, — что озеро сильно больше, чем казалось сверху.

— Да ну… — начал Анвар, и тут же реабилитировался, — а хотя может быть! Спускались-то сколько, э?! Оптическая иллюзия! Жаль, видно плохо.

— Плохо? — удивился я, и после опросов и серии экспериментов выяснилось, что видим мы, оказывается, по-разному… Для меня в пещере просто пасмурный день. Серёга и Славка видят всё, как в надвигающихся сумерках, и если видимость вдаль у них упала, зато вблизи — напротив, они стали видеть всё значительно резче.

— … именно что резче, — сказал Славка, — как будто каждый предмет прочерчен в пространстве.

— Да, похоже, — озадаченно согласился Пирог.

… а вот Илья и Анвар оказались «слепошарыми» и видят всё как в сумерках, притом без всякой резкости.

— Резче? — переспрашиваю я, — Хм… есть такое дело, но только часть окружения.

Снова серия экспериментов (занявшая от силы пять минут), показавшая, что «прочерченными» я вижу только что-то условно «важное».

— … ну точно — вор! — выдохнул Славка, — Без обид, тащ прапорщик! Это просто игровая система такая! Вы, по идее, должны видеть всякие там ловушки, потайные ходы и… такое всё.

Он покрутил рукой, и сам не вполне понимая, а что же это «Всё».

— Ладно, — соглашаюсь с ним, перекидывая ружьё на грудь и с новыми силами принимаясь пялится в пространство, — принято, без обид.

— Тащ прапорщик, а вы в игры играли? — осторожно поинтересовался Слава.

— В игры вообще — да, но всё больше в Ворд оф Танкс, а не это ваше…

— Разберёмся! — уверенно пообещал Славка. Киваю уверенно, хотя внутри испытываю совсем другие чувства, и ах… как я зол на Пирога! Нет, он по-прежнему друг, но… зараза, как же невовремя он оступился! И ладно бы это, но это его чистоплюйство…

Че-слово, очень не хочется отвечать за эту хтоническую хрень, что с нами творится! Вляпались мы крепенько, и чует моя чуйка, что ещё только начало.

Завозился от нервов по карманам, и дабы не показывать суетливость, вроде как по делу, проверяя целость вещей. Секунд тридцать пялился на незнакомые предметы, мучительно вспоминая, что же это за прямоугольные коробочки…

«Артефакты связи» — вякнул мозг и отключился.

— Мобильник и планшет!

— Чего? — уставился на меня Серёга.

— Мобильник и планшет, — повторил я, отдав артефакты на откуп пальцам, пока друг морщил лоб, силясь понять, что же я имею в виду?!

Мышечная память сработала и мозг начал вспоминать. Сообщения, Вайбер, Ватсап… попробовал дозвониться — не берёт, и… циферки на электронном табло остановились. Наручные часы — аналогично, секундные стрелки не двигаются.

— Телефон! — достав свои артефакты, воскликнул Серёга с видом человека, переоткрывшего Америку, — Вспомнил!

— Ну точно — ментальное воздействие, — выдохнул Славка, — на вас, выходит, на первого воздействовали, тащ старший прапорщик!

Анвар с Ильёй, непонимающе ковыряясь в своих артефактах, не слишком внятно забубнили, что они никогда, и всё это от нервов и этого… ментала! А сами они ого и ага, а местами и вовсе — молодцы!

— Так, мо́лодцы! — останавливаю верноподанническое словоизвержение с нотками вины, — Давайте-ка отойдём в сторонку и соберёмся с мыслями, а то что-то мне подсказывает, что воздействие на нас игрового момента могло оказаться ещё более глубоким.

— Да и просушиться не мешает, — добавил Серёга после серии чихов, — хотя бы обувь.

Отошли метров на двести от площадки, остановившись в крохотном скверике, в полуразрушенной беседке, окружённой несколькими старыми деревьями, высаженными явно ещё до местного Чернобыля. Далеко не отходя, натаскали сухостоя и развели маленький костерок. Не столько даже за большим надом, сколько ради психологического комфорта.

Заброшенная набережная не выглядит опасной, и скорее всего, это «ясли» данжа, по мнению большинства. Но…

… а вдруг?!

Стремновато, честно говоря. Очень живописно, красиво и наверное даже — романтично, но на мозг давит понимание неправильности происходящего. Приключаться, чес-слово, не хочется от слова «совсем», и пока никакое чужеродное ментальное воздействие не срабатывает.

Выяснять границы яслей, тем более предполагаемых, желательно когда-нибудь потом, и не слишком скоро. Никто не нападает и не надо ни в кого стрелять, уже хорошо!

Раздевшись догола, выжали мокрые брюки и труселя, подложили под жопы куртки и расставили обувь вокруг костра. Запасные носки есть у всех, такова специфика водопроводных работ. Промочить здесь ноги — на раз-два, а ходить потом в сырых приятного мало, а вот с трусами ситуация иная, да и ботинки желательно хоть немного подсушить.