Хорошие солдаты - [34]

Стрелок дал двухсекундную очередь.

Двадцать снарядов.

— Пулеметный огонь, — озадаченно проговорил Козларич в полумиле оттуда, когда, казалось, сотряслось все небо, а в это время здесь, на востоке Аль-Амина, девять человек вдруг начали хватать себя кто за какие места, улица вокруг взорвалась, семеро, мертвые или почти, стали падать, а двое бросились бежать — Шмах и Нур-Элдин.

Стрелок увидел Нур-Элдина, поймал в перекрестие прицела и выпустил по нему вторую очередь из двадцати снарядов. Пробежав с дюжину шагов, Нур-Элдин рухнул на кучу мусора.

— Добавь, — сказал другой вертолетчик.

Двухсекундная пауза — и третья очередь. Вокруг лежавшего ничком Нур-Элдина началось, казалось, извержение мусора. В воздух полетела земля, поднялась пыль.

— Еще добавь.

Секундная пауза — и четвертая очередь. Сквозь пыльное облако можно было разглядеть, как Нур-Элдин пытается встать, а потом человек словно взорвался.

Все это заняло двенадцать секунд. В общей сложности было выпущено восемьдесят снарядов. Тридцатимиллиметровая пушка теперь молчала. Пилот молчал. Стрелок молчал. Картина внизу, на которую они смотрели, состояла из клубящейся и плывущей вверх пыли, но вот местами пыль начала рассеиваться, и, еле видимый, в их поле зрения возник человек, который пытался укрыться, присев у стены.

Это был Шмах.

Он встал и бросился бежать. «Вижу, навел», — сказал один из вертолетчиков, и Шмах исчез в новом взрыве пыли, которая, поднимаясь, смешивалась с тем, что уже было в воздухе, в то время как «Апачи» продолжали кружить и члены их экипажей продолжали переговариваться.

— Так, хорошо, у тебя чистый обзор, — сказал один.

— Да, я просто пытаюсь опять найти цели, — сказал другой.

— Там несколько тел лежат.

— Да, восемь примерно.

— Неплохой урожай.

— Столько дохлых гадов — есть на что посмотреть.

— Хорошая стрельба.

— Спасибо.

Дым рассеялся, и теперь они ясно все видели — и главное скопление расстрелянных, из которых иные были простерты на асфальте, один сидел на корточках, один сложился под немыслимыми углами; и Нур-Элдина на куче мусора; и Шмаха, неподвижно лежавшего на левом боку.

— Бушмастер-семь, я Бешеный конь один-восемь, — радировали они во вторую роту, чьи солдаты двигались к месту событий. — Расположение тел: эм-бэ-пять-четыре-пять-восемь-восемь-шесть-один-семь. Они на улице перед открытой площадкой, где синие грузовики — несколько машин на площадке.

— Там один шевелится, но он ранен, — сказал кто-то, оглядывая сверху тела и теперь сосредоточив внимание на Шмахе.

— Я один-восемь, — продолжал вертолетчик переговоры по радио. — Там внизу, похоже, один раненый. Пытается уползти.

— Вас понял. Мы туда направляемся, — ответила вторая рота.

— Вас понял. Мы прекращаем огонь, — отозвались с «Апача» и продолжили наблюдать за Шмахом, все-таки еще живым, который, двигаясь как в замедленном кино, пытался подняться. Попробовал — и рухнул. Сделал еще одну попытку, приподнялся немного, но опять упал. Перекатившись на живот, начал было вставать на колени, но левая нога не слушалась, оставалась вытянутой, а голову он сумел оторвать от асфальта лишь на несколько дюймов.

— Можешь выстрелить? — спросил один из вертолетчиков.

— Есть у него оружие в руках? — спросил другой, помня правила, регулирующие стрельбу на поражение.

— Нет, не вижу пока.

Они продолжали кружить и наблюдать, Шмах тем временем снова опустился на асфальт.

— Ну давай же, парень, — понукал его вертолетчик.

— Все, что тебе надо, — это взять в руки оружие, — сказал напарник.

На некоторое время им, как уже бывало, закрыли обзор здания, и, когда они опять увидели Шмаха, над раненым склонясь стоял кто-то, подбежавший к нему по улице, к ним бегом приближался второй человек, и подъезжал пассажирский фургон Kia.

— Бушмастер, я Бешеная лошадь, — спешно радировали они. — К месту событий движутся люди. Похоже, хотят забрать тела и оружие.

Фургон остановился около Шмаха. Водитель вышел, обежал машину и открыл дверь пассажирского салона.

— Я Бешеная лошадь один-восемь. Прошу добро на поражение.

Готовые открыть огонь, они ждали ответа от второй роты, а тем временем двое подбежавших старались поднять Шмаха, лежавшего на тротуаре ничком. Один взял его за ноги. Другой пытался перевернуть его на спину. Кто они были — боевики? Или просто прохожие, пришедшие на помощь?

— Ну чего мы ждем! Надо стрелять.

Второй уже подхватил Шмаха под руки.

— Бушмастер, я Бешеная лошадь один-восемь, — опять радировал «Апач».

Но с земли по-прежнему не отвечали, водитель между тем вернулся на свое место, а двое подняли Шмаха и потащили вокруг передней части фургона к открытой двери.

— Они забирают его.

— Бушмастер, я Бешеная лошадь один-восемь.

Шмаха уже поднесли к двери.

— Я Бушмастер-семь. Говорите.

Шмаха приподняли, чтобы внести в салон.

— Вас понял, у нас тела грузят в черный фургон «Бонго». Прошу добро на поражение.

Шмаха заталкивали в машину.

— Я Бушмастер-семь. Вас понял. Действуйте.

Он был теперь в фургоне, двое закрывали скользящую дверь, и фургон начал было двигаться вперед.

— Я один-восемь, чистый обзор.

— Давай!

Первая очередь.

— Чисто.

Вторая.

— Чисто.

Третья.

— Чисто.

Десять секунд. Шестьдесят снарядов. Те двое, что были около фургона, побежали, пригибаясь, к стене и, покатившись, скрылись за ней среди рвущихся снарядов. Фургон проехал вперед несколько шагов, потом резко дернулся назад, ударился о стену около двоих мужчин, и его заволокло дымом.