Хорошая война - [42]

Епископ был очень похож на брата. Как и брат, он выехал в светской одежде и в кирасе, но обозначил свой сан епископской митрой и большим крестом на шее.

Граф поприветствовал дорогих гостей, кратко пересказал план турнира, увлекся и рассказал несколько историй с прошлых турниров. Альфиери почти незаметно подергал его за рукав, и граф передал слово епископу. Епископ, сидя в седле, прочитал молитву. Затем, после положенных ритуалов с трубами и барабанами, герольдмейстер громогласно объявил присягу участников турнира.

— Верховные могучие принцы, сеньоры, бароны, рыцари и оруженосцы, не благоугодно ли вам, всем вам и каждому из вас поднять правую руку к небу и всем вместе обещать и присягнуть верой и правдой, жизнью и честью, что никто из вас на предстоящем турнире не ударит другого острием меча, ниже пояса; а если шлем случайно упадет с чьей-нибудь головы, никто до того рыцаря не дотронется, пока он не наденет и не застегнет шлема, под опасением, в противном случае, лишиться вооружения и коня и быть изгнанным с турнира, если только это сделано умышленно; выполнять приказ везде и во всем, в чем вы присягаете верой и правдой, жизнью и честью.

Вверх взметнулся лес рук, прогремело многократно отраженное от стен "Клянусь".

Герольдмейстер добавил важную рекомендацию.

— Кроме того, предупреждаю, что никто из вас не должен вводить в ряды конных пажей для услуг, кроме назначенного числа, т. е. четверых для принца, трех для барона, двух для рыцаря и одного для оруженосца; пеших же пажей, сколько кому благоугодно.

Рыцари согласно кивнули. Затем уже младший герольд прочитал программу на сегодня.

— Верховные могучие принцы, принцы, графы, сеньоры, бароны, рыцари и оруженосцы — участники турнира, я вам возвещаю от имени судей, чтобы ваши оруженосцы, прибыли к замку на ристалище в вооружении и в готовности к четырем часам пополудни. Ибо в пять судьи прикажут обрубить канаты для начала штурма.

Затем герольды объявили, кто из рыцарей будет маршалами на сегодняшнем штурме замка. Маршалами выбрали не самых заслуженных, а самых крупных, исходя из соображений, что оруженосцы еще не знают в лицо всех, кого следовало бы знать, но силу уже уважают. Также и для наглядности, чтобы почтенной публике было видно, где командиры отрядов.

Макс удивился, услышав свое имя, и выехал вперед. Рядом с ним оказался старый знакомый, Доменико ди Кассано.

— Ты? — негромко спросил итальянец.

— Я — спокойно ответил Макс.

Ди Кассано прищурился, вспоминая свои назначенные поединки. По-видимому, первые несколько дней у него были расписаны полностью.

— Четвертый день? — предложил он, глядя Максу в глаза.

— Четвертый.

— Поллэкс?

— Поллэкс.

Вот так благородный рыцарь может вызвать на бой своего недруга. При желании, может послать вызов письмом с гонцом, чтобы передали лично в руки и подождали ответа, при желании может вызвать через герольдов, которые будут трубить о вызове на каждом углу, а при желании может обойтись тремя словами. Потому что не рыцарь существует для правил традиций, а правила и традиции существуют для рыцаря.

После того, как вызов принят, вражда откладывается до поединка. Потому что, если даже старый враг достойно принял вызов, значит, он человек чести, а если он человек чести, и у тебя с ним есть общее дело, то ни к чему злобствовать.

Доменико не считал Макса старым врагом, и вообще врагом его не считал, но повод назначить поединок у него был. А сверх того против Макса он ничего не имел.

Шарль-Луи де Круа мог гордиться собой. Всего за два дня он придумал, как без лишнего шума справиться с человеком, которого охраняют пятьдесят швейцарцев. Для этого пришлось обойти нескольких предполагаемых союзников. Сначала Шарль-Луи обратился к дяде покойного Антуана, Грегуару Бурмайеру.

Бурмайер оказался пренеприятной личностью и хитрым торгашом.

— Де Круа? Конечно, я его помню. Знаешь, французик, если бы я платил по крейцеру за каждого, кого ненавижу, я бы, ей-богу, давно разорился к чертям.

— Но Вы же не простили ему смерть Антуана?

— Я никому и ничего не прощаю. Если я захочу кого-то убить, сделаю это сам. Чего и тебе советую. Рыцарь ты в самом деле или насрано?

Шарль-Луи молча повернулся и чуть не ушел, но Бурмайер хлопнул его по плечу.

— Слушай, французик, если тебе очень надо, могу сдать в аренду лучшего вербовщика швейцарцев.

— Зачем он мне?

— Перекупишь его охранников.

В большинстве случаев, когда кому-то удавалось перекупить швейцарцев, главным аргументом, кроме денег, было предложение сражаться вместе с земляками, а не против них. Любая война когда-нибудь закончится, а как потом смотреть в глаза соседям? Сначала Шарль-Луи планировал просто заказать своего недавнего родственника местным бандитам, но, когда прошел слух, что кто-то заплатит за голову этого Максимилиана в два раза больше, бандиты, с которыми он договаривался, запросили "заплатить за этого парня столько, сколько он реально стоит". Тогда Шарль-Луи ответил, что даже швейцарцы обойдутся дешевле.

Шарля-Луи не порадовало предложение заплатить большие деньги вербовщику для того, чтобы заплатить еще большие деньги швейцарцам для того, чтобы получить некоторые шансы на устранение сильного и удачливого бойца. Но отказываться сразу он не стал, а нанес визит второму потенциальному союзнику. Бастард Бранденбургский был известен как антагонист Грегуара Бурмайера. Следовало ожидать, что там, где второй не дал ни крейцера, первый отвалит мешок флоринов. Ожидания оправдались.