Хорошая вещь - [3]

— Ну я же не могу бросить человека, который страдает.

— По чьей вине?

— По своей.

— Ах, да…

— Безысходность…

— От тоски не спасают падением.

— А мы?

— Мне вернуться к началу разговора?

— Только не это! Я не люблю убивать людей…

— …быстро.

— Да иди ты…

— Нет, это ты иди. А я тебя подожду…

Ожидание… Время стало песком на морском берегу — много, бескрайне много, но не удержишь в пальцах, сыплются песчинки-секунды, шелестят словно тихий бесцветный голос…

Тихий бесцветный голос, расчистивший Нэрду дороги ко всем намеченным целям. Хорошая вещь оказалась отличным оружием… Все было просто идеально, и в кои-то веки Нэрд мог позволить себе отдых. И любопытство. Последнее время его забавлял вопрос: почему Вещь говорит с кем угодно, кроме своего господина? Получив право свободно перемещаться по дворцу, Вещь ни минуты не сидела на месте. Болтала с прислугой и наложницами, часами торчала с капитаном, который сильно зауважал ее после первого знакомства, любовалась кошками, нашептыывая им что-то ласковое и мурлычащее… Но стоило в зоне досягаемости появиться хозяину, как Вещь немедленно замолкала, уходила в себя и ограничивалась в обении жестами и короткими репликами. И Нэрд почти был готов поверить, что для девушки это состояние естесственно — рабу должно держать язык за зубами, что разговор для нее — лишь возможность быть «хорошей вещью», он бы поверил, если б не… Если б лорд Нэрд не видел, что послужило причиной смерти лорда Сиэла — его вечного соперника, опаснейшего врага. Когда тихий бесцветный голос взметнулся под своды зала как пламя, взметнулся и опал, и могучий северянин Сиэл так и остался сидеть у камина, безвольно запрокину в голову, не замечая слез, текущих по щеккам, а в расширенных зрачках Вещи остывало, подергиваясь пеплом, счастье… Через два дня лорд Сиэл повесился, Нэрд напился и избил Вещь, но на следующее утро, после чудесного избавдения от жуткого похмелья, вся эта история казалась лишь пьяным бредом, и Нэрд забыл. Почти. По крайней мере, очень постарался. К тому же, у него были другие дела…

Но сейчас дел почти не было — как оказалось, быть первым человеком в Империи не так уж и затруднительно. Дел не было и было любопытство. Нэрд говорил несколько раз с капитаном, но ничего, кроме: «прекрасный человек, жаль, что невольница» не добился.

— Слушай, мой лорд, ну не умею я описывать людей. Сам с ней поговори… Она ж твоя…

Нэрд последний раз погладил Небесную и легонько шлепнул ее по спине. Кошка обиженно взмуркнула и побрела в вольер. «Не сердись, маленькая, — сказал он ей вслед. — Скоро мы опять будем вместе…»

Щелчок пальцами:

— Эй, как-тебя-там! Принеси, тьфу ты, позови сюда Вещь. Быстро.

Последнего он мог бы и не добавлять. Как только посылали за ней, Вещь объявлялась в считанные мгновения, словно и не ошивалась по дворцу, а ждала под дверью его приказаний.

— Господин?

Голос прошелестел, как падающие листья. Вот она — глаза опущены, плечи свернуты. И голос, и сама поза — воплощение покорности и желания угодить.

— Садись.

Она послушно опустилась на пол возле его ног.

— Я хотел бы поговорить с тобой.

Девушка подняла голову. Все как обычно: Вещь ждала приказаний. «Я могу быть горд собой, — насмешливо подумал Нэрд. — Все так любят ее разговоры, а я понимаю ее даже тогда, когда она молчит. Ибо, как утверждали древние — истина вне слов.» Но все же…

— Нет, пока я не хочу, чтоб ты работала. Просто поговорить, понимаешь?

Она не понимала. На лице — гримаса недоумения с легкой примесью страха… Невольница не может разобраться в новых извращениях хозяина… «Ну да… Господин, так мы еще не пробовали… — Нэрд с трудом сдержал ухмылку, вспоминая наложницу. — Только ты — не наложница, девочка. Ты — „хорошая вещь“, и я, черт возьми, хочу наконец знать все твои технические характеристики.»

— Поговори со мной, Вещь. Ты, я знаю, часами болтаешь с капинтаном — он говорил мне об этом, он мой хороший друг — ты разговариваешь с теми, на кого я укажу тебе, ты чешешь язык со слугами, общаешься даже с Небесной — но обходишь стороной меня. Или я кажусь тебе недостойным собеседником?

Недоумение исчезло, предоставив жизненное пространство чистейшему, без малейшей примеси, ужасу.

— Но я…

— Ты, Вещь, ты… Ты будешь говорить или ты будешь говорить?

Похоже, Вещь знала, что стоит за этими словами. Она сжалась, зрачки расширились, сделали глаза черными, девушка начала дрожать… На какое-то мгновение Нэрду стало жаль ее, но… Расширенные зрачки, напряженные губы в полуулыбке — крупная дрожь, бьющая тело… И Сиэл, через два дня вынутый из петли… Говори, девочка, говори! — мысли метались, словно отблески огня под сводами, словно летучая мышь страдания в расширенных зрачках… — Говори! Я почти готов поверить в истинность твоей боли. Еще бы, тяжело, страшно!.. Мучительно, черт возьми, изображать беззащитность и ужас перед разгневанным владыкой, когда сила уже рвется наружу. Не дрожи, малышка, я отличаю дрожь сдерживаемого потенциала от трепета перепуганной невольницы… Говори, ну же!..

— Говори, — повторил он вслух, и в словах прозвучал отблеск смертоносной стали.

— Господин… пощады…

— Говори, — такого Нэрда боялась вся Империя. Тихо, ровно, гармонично… И взгляд, и голос — воплощение холодного железа. И… это был вызов, на который не посмели ответить ни разу. Но…