Хороша была Танюша - [27]
— С чего вы взяли, что у меня муж старый? Ему двадцать пять, — сказала Танюшка с обидой.
— Нет, тогда это не твой муж там сидит, говорю, представительный такой мужчина, седой, — медсестра раздала им заскорузлые пеленки, которые полагалось носить при родах вместо трусов. — Кровить еще дней десять будет. И не вздумайте просить родных, чтобы вам вату или марлю сюда таскали. Запрещено это у нас.
Танюшка не сразу сообразила, что в приемном покое сидел не Сергей, а Петр Андреевич. Сергей, передав ее врачам, тут же укатил домой собираться на службу, обещая периодически названивать и справляться, как дела. Но почему вдруг Петр Андреевич?..
Теперь они виделись редко. В новой квартире остались только она и Сергей, и то вместе бывали только по выходным, в будни Сергей, подбросив ее в университет, уезжал на работу и, занятый карьерой, появлялся дома ближе к ночи, сосредоточенный и молчаливый. Карьера планомерно поглощала Сергея, и он больше не заикался о том, как в их первые дни, что Танюшка после университета не будет работать, потому что она такая красавица, что его станут преследовать мысли о мужиках, которые будут разглядывать ее спереди и сзади, норовя ухватить лакомый кусок. Она тогда и не возражала, потому что пока что понятия не имела, кем быть и что делать с этим своим финским языком, когда университет окончит. В учительницы пойти? Ну уж дудки. Работать переводчиком? Для этого нужно очень хорошо финский знать, чтобы слова горохом отскакивали от зубов, а спать в обнимку со словарем она не собиралась, это только Маринка может перед сном читать русско-финский словарь… Впрочем, зачем думать об этом сейчас?
Однако мысли не отпускали. Незадолго до родов Сергей купил ей трюмо, чтоб было перед чем расчесывать волосы, заплетать и расплетать косу. Трюмо рождало несколько ее отражений анфас и в профиль, и Сергей говорил, что это называется триптих. И вот, сидя перед собственным триптихом, Танюшка стала задумываться, а к какому типу женщин себя отнести — к сильным или слабым. Об этом еще что-то говорили на психологии, то есть говорили вообще, без перехода на личности. Конечно, она сильная, даже очень сильная. Но вот что странно: стоило ей оказаться рядом с Петром Андреевичем, как сразу прорастала даже не слабость, а хрупкость. Ее почти что не оставалось в мире. И еще большая странность состояла в том, что когда Петр Андреевич улыбался, открывая крупные яркие зубы, в этом всегда присутствовала надежда. Хотя как такое возможно? Разве могут зубы сами по себе внушать надежду?..
Всякий раз, когда девочку приносили ей покормить, она смешно вертела черной головкой, нацеливаясь на сосок, а потом присасывалась к груди пиявочкой. В такие моменты Танюшка снова удивлялась собственному телу, которое без ее участия знало, как кормить ребенка, и просто купалась в счастье, настоящем счастье. «Отдыхай пока», — говорили медсестры. «Отдыхай пока, — вторила рыжеволосая женщина. — Успеешь еще ночей не спать». Счастье отравляли заскорузлые пеленки вместо трусов, но и их в конце концов можно было пережить, потому что они не навсегда. Потому что, как говорил Сергей, медицина была бесплатной, а чего еще можно ожидать от бесплатной медицины.
Через неделю их уже выписывали на волю со словами «Приходите к нам еще».
В лице Сергея читалась усталость или вообще появилось что-то совсем незнакомое, как будто они не виделись очень давно. Танюшка поняла, что успела отвыкнуть от мужских объятий, хотя прошла всего-то неделя. И потом, когда они вернулись в их новую квартиру с просторной кухней, одной большой комнатой и второй крошечной, которая теперь предназначалась для девочки, Танюшка поняла, что не знает, что делать с ребенком, или скорее что делать с Сергеем, потому что она теперь принадлежала исключительно своей девочке.
Ей захотелось принять душ, казалось, что тело и волосы все еще пахли больницей и заскорузлыми пеленками. Раздевшись, она долго и придирчиво рассматривала себя в зеркале. Тело еще не приняло прежних очертаний, она слегка раздалась в талии и одновременно похудела, ребра выступали под кожей и острые ключицы торчали по-детски беззащитно, только грудь, исполненная молока, выглядела просто огромной.
Дверь приоткрылась. Она резко вздрогнула, в висках застучало, изображение в зеркале поехало. Сергей затек в ванную как вор, уронив полотенце и задев плечом зеркало.
— Стой, — он грубо схватил ее и впился ртом в ее сухие губы. — Я хочу тебя. Сейчас.
Это прозвучало как окончательный приговор, поэтому она по-настоящему испугалась, хотя вообще очень редко чего-либо боялась. Она попыталась отстраниться, вырваться из его цепких объятий, однако Сергей воспринял ее порыв как любовную игру и, схватив за загривок, пригнул к ванной.
— Я соскучился, Танька, как же я соскучился.
Он действовал напористо и быстро, разрывая внутри нее едва зажившие ходы и закутки, а она думала только, когда же это наконец кончится, скорей бы, хотя и пыталась не показывать виду, что просто терпит. Эмаль ванны была сколота возле самого стока, и в трещине уже поселилась ржавчина, хотя когда же это успело случиться, они только что въехали. Кран упорно, в четко заданном ритме ронял в ванну прозрачные капли, похожие на слезы, Танюшка успела отсчитать пятнадцать капель: страшно, страшно, страшно, страшно, — когда Сергей позади нее наконец задергался и замычал, а потом затих, прижавшись к ее спине, и напоследок хорошенько треснул ее по заднице:
Это вторая книга Яны Жемойтелите, вышедшая в издательстве «Время»: тираж первой, романа «Хороша была Танюша», разлетелся за месяц. Темы и сюжеты писательницы из Петрозаводска подошли бы, пожалуй, для «женской прозы» – но нервных вздохов тут не встретишь. Жемойтелите пишет емко, кратко, жестко, по-северному. «Этот прекрасный вымышленный мир, не реальный, но и не фантастический, придумывают авторы, и поселяются в нем, и там им хорошо» (Александр Кабаков). Яне Жемойтелите действительно хорошо и свободно живется среди ее таких разноплановых и даже невероятных героев.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Если есть в криминальном мире легендарные личности, то Хельдур Лухтер безусловно входит в топ-10. Точнее, входил: он, главный герой этой книги (а по сути, ее соавтор, рассказавший журналисту Александру Баринову свою авантюрную историю), скончался за несколько месяцев до выхода ее в свет. Главное «дело» его жизни (несколько предыдущих отсидок по мелочам не в счет) — организация на территории России и Эстонии промышленного производства наркотиков. С 1998 по 2008 год он, дрейфуя между Россией, Украиной, Эстонией, Таиландом, Китаем, Лаосом, буквально завалил Европу амфетамином и экстази.
С обаятельным прокурором Евгением Николаевичем Михайловым читатели уже знакомы по первому роману дилогии, ему посвященной («Прискорбные обстоятельства», «Время», 2019). И не просто знакомы, а прониклись к нему симпатией и сочувствием – о чем многие написали и высказались. Нередко задаваясь вопросом: откуда он такой взялся – тонкий, честный, думающий, страдающий? Ответ можно найти во втором романе, в котором вопреки хронологии профессиональная биография героя начинается. Автор к своему герою этой поры куда более строг.
Если тебе скоро тридцать, тебя уволили, муж завел любовницу, подруги бросили, квартиры нет, а из привычного в жизни остался только шестилетний ребенок, это очень смешно. Особенно если тебя еще и зовут Антонина Козлюк. Да, будет непросто и придется все время что-то искать – жилье, работу, друзей, поводы для радости и хоть какой-то смысл происходящего. Зато ты научишься делать выбор, давать шансы, быть матерью, жить по совести, принимать людей такими, какие они есть, и не ждать хэппи-энда. Дебютная книга журналиста Евгении Батуриной – это роман-взросление, в котором есть все: добрый юмор, герои, с которыми хочется дружить, строптивый попугай, честный финал и, что уж совсем необходимо, надежда.
Многие из тех, кому повезло раньше вас прочесть эту удивительную повесть Марианны Гончаровой о Лизе Бернадской, говорят, что не раз всплакнули над ней. Но это не были слезы жалости, хотя жизнь к Лизе и в самом деле не всегда справедлива. Скорее всего, это те очистительные слезы, которые случаются от счастья взаимопонимания, сочувствия, нежности, любви. В душе Лизы такая теплая магия, такая истинная открытость и дружелюбие, что за время своей борьбы с недугом она меняет жизнь всех, кто ее окружает. Есть в повести, конечно, и первая любовь, и ревность, и зависть подруг, и интриги, и вдруг вспыхивающее в юных душах счастливейшее чувство свободы. Но не только слезы, а еще и неудержимый смех вызывает у читателей проза Гончаровой.