Хорьки - [13]

Исэкин. Ты что-то сильно суетишься, неужели и в нашей деревне нашлось для тебя выгодное дельце?

О-Тори. Как раз об этом я и хотела вам рассказать, но все это так не просто, поэтому подробно поговорим попозже. Я вам многим обязана, а теперь мне снова придется обратиться к вам за советом…

Исэкин. Может, я суюсь не в свое дело, но будь поосторожнее с Ямакагэ. Это же волк в овечьей шкуре, законченный негодяй. Ради денег он не остановится и перед убийством…

О-Тори. Да вы не беспокойтесь. Я сама как-никак тертый калач, ему со мной не справиться. Я считаю, что он меня устраивает для мелких поручений.

Исэкин. Ты не простая женщина, но я слышала, что Ямакагэ запустил лапу в твой кошелек, у него даже усы шевелятся от восторга. Говорят, ты ужасно разбогатела!

О-Тори. А-ха-ха, ерунда! Я начинала с одной набедренной повязкой, для меня маринованные сливы[10] были редким лакомством, а деньги откладывала по одному дзэни. Теперь дела мои пошли в гору. А вспомнить прежние времена! Придешь, бывало, к вам с черного хода, выпросишь горсть риса, или зайдешь в лавку – дадут воротничок для нижнего кимоно. Никогда не забуду, чем я вам обязана, как вы помогали мне в то время. В этом кошельке – вся моя жизнь. Так неужели я стану открывать его кому попало?!

Исэкин. Так и должно быть. Я-то хорошо знаю, чем ты раньше занималась, поэтому и позволяю себе колкости. Но тебе выпал крупный выигрыш. С кем ни повстречаешься в деревне – только о тебе речь, говорят, в Дзёсю у тебя огромная ткацкая фабрика.

О-Тори. Да что там, сейчас она не так уж велика, да и в лучшие времена не приносила много дохода.

Исэкин. И все-таки выглядишь ты роскошно. Какие уж тут «плохие времена»?! А еще люди говорят, что была ты содержанкой у владельца этой фабрики, а он тем временем возьми да помри, и все досталось тебе.

О-Тори. Ах вот, значит, какие слухи пошли?! Глубоко ошибаетесь! Если честно, дело было так: вы, должно быть, знаете, что я стряпала для землекопов в Иваки…

Исэкин. Да, судачили, что ты путалась со старшим этой артели. И с тех пор никто в деревне больше ничего о тебе не слыхал.

О-Тори. Не рассказать, как трудно приходилось. Когда старшой умер и мне перепали кое-какие деньжата, я уехала в Дзёсю. Пошла в ткачихи. Тем временем цены на натуральный шелк резко упали, его потеснил искусственный, и дела на ткацких фабриках пришли в полный упадок. Наша тоже прогорела. Пришлось мне перебраться в комнатенку на три циновки и за сдельную плату ткать искусственный шелк; риса как следует не ела, зимой мерзла от холода. Шесть-семь лет пролетело как во сне, и странно – накопились какие-то деньжата! Тогда я сняла дом и наняла всего-то двух женщин. Стала брать подряды на шелк, понемножку давать в долг своим прежним товаркам по фабрике – вот тогда и завелись деньги, а тут как раз «шелковый бум».[11] Стало тесно – переехали, людей не хватало… И так незаметно получилось что-то вроде фабрики. Вся жизнь моя – сплошная погоня за удачей.

Исэкин. Другой бы не пробился… У тебя чутье хорошее. Не упустила случая. Характер-то дрянной, зловредный, поэтому и выбилась в люди без гроша за душой. Никому другому такое не под силу… Ведь так?! И что же, ты все делала одна?

О-Тори. Конечно, а вы как думали?!

Исэкин (с восхищением). Ох и сильна! Вон в какую даль уехала!

О-Тори. Так-то это так, но только брошу я скоро эту торговлю. В последнее время дела идут без особого успеха.

Исэкин. Ну, тут уж ничего не поделаешь. Сейчас всюду плохо, что ни возьми.

О-Тори. Постарела я к тому же, здоровье не то, до каких же пор в чужих краях вести мне дела, не высыпаясь ни днем, ни ночью… Как подумаешь об этом, вспоминаются родные места…

Исэкин. Наша-то дрянная деревушка?!

О-Тори. Много лет я об этом и не помышляла. Должно быть, возраст дает себя знать. Я женщина одинокая. Случись вдруг умереть на чужбине, где воды перед смертью попросить не у кого, что будет с моими деньгами? Я уж и так и эдак все передумала; в мои годы, честное слово, невесело скитаться, не имея своего дома.

Исэкин. Да, вот оно что! Все верно. Вовремя ты спохватилась. Как появились деньги, самое милое дело – дом себе найти. Но неужели ты и в самом деле сейчас одна, О-Тори?

О-Тори (со смехом). Да, нет у меня никого.

Исэкин. Если деньги привалили, то мужчины должны толпами липнуть!

О-Тори. Тут вы правы. Раз уж я рассказала все как есть – скажу и об этом. Мне в каждом мужчине чудится вор, честное слово! Заводят такие сладкие речи, а посмотри на их рожи хорошенько – все как один метят на мои деньги. Я это прекрасно понимаю. Ха-ха-ха, вонючки! Поэтому я дала обет безбрачия и веду соответственный образ жизни.

Исэкин. Да, так оно и есть. Все они похожи на Ямакагэ!

О-Тори (неожиданно понизив голос). Да нет, я, право, не шучу. Я все тружусь, тружусь, одна-одинешенька, не зная, что со мной будет… Говорю без утайки: я ведь приехала в деревню, чтобы срочно вложить нажитые деньги в недвижимость, в усадьбу ли, в землю, чтоб беззаботно прожить остаток дней.

Исэкин (неожиданно серьезно). Раз уж об этом зашла речь, скажи, О-Тори, в самом деле, не этот ли дом ты себе присмотрела, как убеждает меня соседка? Она так из-за этого беспокоится, что даже слегла. Говорит, ты у нее дом отнимешь…