Homo - [60]

А ведь стоило только перевести эту заумную фразу на нормальный язык, эти люди сразу бы поняли, что одно из определений или составляющих любого предмета не может быть приравнено к нему в целом. Ради шутки, я перевёл фразу Гуру-Дэва на язык дошкольной логики: “Яблоко есть фрукт, но не каждый фрукт - яблоко”.

Хотя стоит ли удивляться тому, что доводы различных религий одинаковы, по сути, во все времена, потому что доказывать то им приходится всегда одно и то же - недоказуемое и уверять людей в наличии несуществующего.

Ещё в колледже, анализируя содержание подобных “откровений”, я выделил в них три столпа, на которых базируется любая система доказательств сторонников чуда: ерундизмы, алогизмы и буратинизмы.

Вслушиваясь и вдумываясь в изречения новоявленного спасителя, я нашел у него только одно новшество, обусловленное, вероятно, попыткой привлечения интеллигенции и заключающееся в придании наукообразности провозглашаемым ерундизмам, когда в качестве доказательства явных глупостей и пустословия использовались ссылки на якобы хорошо известные научные факты. Не могу не удержаться, чтобы не привести еще один образец такого ерундизма: доказывая возможность переселения душ, Гуру-Дэв подтверждал это ссылкой на научный опыт, при котором человек, находящийся под гипнозом, начинал говорить на языках, которые он никогда не знал. Интересно, сознательно ли Гуру-Дэв фальсифицировал научные исследования, доказавшие возможность восстановления в сознании забытого, или его слова - следствие начётничества и отрывочности его знаний, прикрытых от посторонних апломбом всезнания?

Подобные упражнения по вылавливанию благоглупостей из проповеди Гуру-Дэва помогли мне относительно спокойно досидеть до ее окончания, когда индуизированный проповедник произнёс последние умиротворяющие слова и легким жестом отпустил слушателей для индивидуальной медитации. Я только успел встать, намереваясь отыскать кого-нибудь из своих знакомых или пациентов, чтобы поподробнее расспросить их об этом обществе, как вдруг почувствовал легкое прикосновение к своему рукаву - тот же слуга, что встретил меня при входе, а может и другой, но очень на него похожий, тихо попросил меня задержаться для личной беседы о уважаемым Махатмой. Я согласился и был проведен к возвышению, на котором почти в той же позе, что и во время проповеди, застыл “божественный учитель”.

—Присаживайтесь, - пригласил он меня. - Я почувствовал во время общего сатанга, что от вас идут волны беспокойства и неудовлетворенности, и поэтому захотел помочь вам достичь того блаженного чувства радости, которое испытали все остальные присутствующие.

—Спасибо, дорогой Гуру-Дэв, но религиозное удовольствие не для меня, - поблагодарил я его с улыбкой.

—Почему вы называете наше совместное стремление к человечности религией? Разве я хоть раз упомянул о боге или демоне?

—А разве это для религии принципиально важно? Религия, как я ее понимаю, это вера в сверхъестественные силы вообще, а разве не сверхъестественными существами выглядят упомянутые вами Махатмы, пребывающие в недоступных для смертных местах и охраняющие всеобщую жизнь от гибели энергией своей мысли? Чем они отличаются от любого доброго бога любой религий? Вы действительно не говорили о конкретном человекоподобном боге, но вы убеждали всех, что несотворенная основа бытия, являясь основой всего существующего, способна чувствовать, изучать и исследовать человека, проникая в глубины его сознания ж неся ему мудрость и знание. Что это, как не гимн, пусть и не названному собственным именем, но сверхъестественному разумному существу? Так что вся ваша проповедь - это проповедь самой обыкновенной нетеистической религии, именно такой, которую легче всего могут воспринять люди нашего XX века, хорошо понимающие сказочность библейского бородатого самодержца.

—Вы правильно заметили, что религия - это сказка, а мы научно доказываем истинность наших представлений всем желающим, и вы могли сегодня сами в этом убедиться. Или я был недостаточно красноречив?

—Видите ли, эмоциональность и прекраснословие могут иметь значение только для того, кто недостаточно силен в разбираемом вопросе, поскольку любая религия, в том числе и ваш осовремененный буддоиндуизм, базируется на довольно уязвимых китах: алогизме, ерундизме и буратинизме.

—Простите, но я не совсем понял значение последнего слова, хотя мне казалось, что я знаю почти все возможное по разбираемому нами вопросу.

—Нет, нет, вы здесь абсолютно ни при чем: все эти термины - мое собственное творчество, позволяющее достаточно просто и в то же время вполне разумно объяснить систему доказательств любой ненаучной выдумки.

—Я был бы рад услышать от вас разъяснения по поводу этой системы.

—Пожалуйста. Буратинизм - это термин, заимствованный мною из одной русской сказки, в которой три мудрых лекаря, изучая ожившего деревянного человечка, приходят к троякому выводу: Буратино скорее жив, чем мертв, Буратино скорее мертв, чем жив, и, наконец, Буратино или жив, или мертв. Таким образом, они производят на свет кажущееся решение вопроса, основанное на одновременном сочетании всех возможных, в том числе и противоречивых, объяснений. Прелесть подобных заключений давно оценили и используют, наверное, все предсказатели и гадалки мира. А чем, например, отличается от буратинизма многократно обыгрываемая в вашей проповеди фраза: “Форма и бесформенность. Ни формы, ни бесформенности. Вот что такое Абсолют”? И это все не частный случай или оговорка, ибо ваше учение принципиально базируется на сочетании несочетаемого. Кстати, не могли бы вы напомнить мне вашу фразу об обязательности действия - она мне показалась почему-то очень знакомой.