Homo Incognitus: Автокатастрофа. Высотка. Бетонный остров - [23]
Я общался с Воэном с того вечера до самой его смерти целый год, но вся суть наших отношений застыла в этих минутах, что мы провели на стоянке для врачей в ожидании Сигрейва и Хелен Ремингтон. Сидя рядом, я чувствовал, как моя враждебность уступает место почтению или даже подобострастию. Манера, с которой Воэн водил автомобиль, проявлялась во всем – он по очереди был агрессивным, рассеянным, чувствительным, неуклюжим, увлеченным и бесчеловечным. «Линкольн» потерял вторую передачу в автоматической коробке – сорвалась, как потом объяснил Воэн, во время дорожных гонок с Сигрейвом. Временами на Вестерн-авеню он тормозил все движение на скоростной полосе, держа скорость десять миль в час, пока не переключится поврежденная трансмиссия. Воэн мог застыть, как паралитик, и дергать руль, пока машина неслась к заднему бамперу такси у светофора, – а в последний момент тормозил, вспомнив, что он водитель.
С Хелен Ремингтон он обычно разговаривал просто и иронично, но иногда становился вежливым и почтительным, грузя меня бесконечными исповедями в туалетах отелей аэропорта, допрашивая, будет ли она лечить жену и маленького сына Сигрейва или его самого. Потом, отвлекшись на что-то, Воэн мог с презрением отзываться о работе Хелен и вообще о ее профессионализме. Даже после их романа настроение Воэна легко перескакивало с любви на долгие периоды скуки. Он сидел за рулем машины и смотрел, как Хелен идет к нам от офиса иммиграционной службы, а глаза холодно выискивали места желанных ранений.
Воэн откинулся на спинку сиденья, расставив ноги и положив ладонь на тяжелую промежность. Бледность рук и груди, шрамы, размечавшие кожу, придавали его телу нездоровый металлический блеск, как у порванного винила в салоне машины. Зарубки на плоти, как следы зубила, отмечали яростные объятия смятого салона; эту клинопись оставили разбитые циферблаты приборов, сломанные рычаги коробки передач и выключатели подфарников. Это был язык боли и чувственности, эротики и страсти. Отражение фар высвечивало полукружие пяти шрамов у правого соска – места для пальцев руки, которая возьмет его за грудь.
В туалете отделения травматологии я стоял у писсуаров рядом с Воэном. Взглянув на его член, я удивился, что на нем тоже есть шрам. На головке, которую Воэн держал указательным и средним пальцами, выделялась особая линия, словно канал для дополнительной спермы или влагалищной смазки. Что за часть некой разбитой машины пометила член Воэна? Ужасно возбуждающий шрам занимал мои мысли, пока я шел за Воэном к его машине мимо расходящихся посетителей больницы. Изгиб шрама, как наклон стойки лобового стекла «Линкольна», отражал кособокое и навязчивое движение Воэна по просторам моего разума.
Глава 10
Над нами, вдоль насыпи автострады, фары машин освещали вечернее небо, как лампы, развешанные вдоль горизонта. Со взлетной полосы в четырехстах ярдах слева от нас в небо уходил авиалайнер, цепляясь нервными двигателями за темный воздух. За ограждением периметра из некошенной травы торчали длинные ряды металлических столбов. Полосы посадочных огней образовывали квадраты электрических полей, напоминающих кварталы ослепляющего города. Я ехал за машиной Воэна по пустынной вспомогательной дороге. Строительная зона южной окраины аэропорта, неосвещенный район трехэтажных жилых домов для сотрудников авиакомпаний, недостроенных отелей и автозаправок. Мы миновали пустой супермаркет; фары высвечивали горы белого строительного мусора на обочине.
Впереди замаячила шеренга уличных фонарей, отмечающих границу этой зоны транзита и развлечений. Сразу за ними, на западной окраине Стануэлла размещались автомобильные кладбища и свалки. У маленькой автомастерской стоял припаркованный двухъярусный трейлер, перевозящий разбитые машины. Сигрейв занял заднее сиденье машины Воэна, и какие-то знакомые стимулы с трудом пробивались в его утомленный мозг. Всю дорогу от больницы он сидел, привалившись к дверце; его вытравленные волосы в свете моих фар напоминали нейлоновое руно. Рядом с ним сидела Хелен Ремингтон и время от времени оборачивалась посмотреть на меня. Она настояла, чтобы мы проводили Сигрейва до дома – явно не доверяла намерениям Воэна.
Мы въехали на дворик гаража и торгового зала Сигрейва. Его бизнес, похоже, знавал лучшие времена – в те дни, когда Сигрейв блистал в качестве гонщика. Он торговал гоночными и тюнингованными автомобилями. За немытыми окнами торгового зала виднелась фибергласовая копия гоночного «Бентли-брукландс» тридцатых годов.
Ожидая, когда можно будет уехать, я наблюдал, как Хелен Ремингтон и Воэн ведут Сигрейва в его гостиную. Гонщик-каскадер неуверенно разглядывал дешевую мебель из кожзаменителя, постепенно узнавая собственный дом. Он прилег на диван, а его жена насела на Хелен, которую, как доктора, видимо, считала виновной в самочувствии пациента. И почему-то Вера Сигрейв ни в чем не винила Воэна, который – я узнал об этом позже, а ей-то уже должно было быть известно – явно использовал ее мужа в качестве подопытного. Приятная беспокойная женщина лет тридцати собирала волосы в африканские косички. И все это время за нами следил ребенок, застряв между ее ног; его пальчики гладили два длинных шрама на бедрах матери, открытых мини-юбкой.
Три сценария Апокалипсиса от Дж. Г. Балларда. Картина первая. Экологическая катастрофа приводит к глобальному потеплению. Мир затоплен водой. Первобытные рептилии и гигантские растения, как тысячи лет назад, восходят на сцену Истории. Голос Разума умолкает под напором инстинктов. Или так – моря покрываются пленкой, не пропускающей воду. Дожди прекращаются, и лицо планеты опаляет жестокая Засуха. И третий сценарий. Прозрачные колючие кристаллы покрывают поверхность Земли, обещая не то новый ледниковый период, не то невиданную доселе эволюцию жизни.
Сорок этажей, тысяча квартир, две тысячи жильцов — это и есть высотка, одна из пяти запланированных в новом жилом комплексе в Лондоне. Полная самообеспеченность, включая торговый центр, салон-парикмахерскую, два плавательных бассейна, спортивный зал и начальную школу для детей — несомненно, это образец будущего, новая социальная структура, дивный новый мир…Вот только начинается что-то неладное — с электричеством, с лифтами, с мусоропроводом… Кто виноват? Виноваты другие — те, кто сверху, те, кто снизу.
Один из самых сильных романов Джеймса Болларда, заслужившего репутацию тонкого стилиста и психолога. Герой, запертый в собственном доме, обнаруживает множество своих фантомов, с небольшой задержкой совершающих все его действия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Этот номер журнала посвящен 100-летию со дня рождения Владимира Ильича Ленина.На 1-й странице обложки — рисунок А. ГУСЕВА к повести П. Губанова «Кочегар Джим Гармлей».На 2-й странице обложки — рисунок Б. ДОЛЯ к рассказу С. Гагарина «Горит небо».На 3-й странице обложки — рисунок П. ПАВЛИНОВА к повести Э. Корпачева «Мы идем по Африке».
Брайтона Мэйна обвиняют в убийстве. Все факты против него. Брайтон же утверждает, что он невиновен — но что значат его слова для присяжных? Остается только одна надежда — на новое чудо техники, машину ЭС — электронного судью.
Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.
Два землянина исследуют планету, где всем заправляют карлики — и это главная загадка планеты. Карлики создали города и заводы, заставили на них трудиться горбатых обезьян, но по уровню своего развития эти существа сами недалеко ушли от животных. В чём же заключается загадочный фактор, который позволил этой цивилизации подняться на высокую ступень технического развития?
«Каббала» и дешифрование Библии с помощью последовательности букв и цифр. Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее // Зеркало недели (Киев), 1996, 26 января-2 февраля (№4) – с.
Условия на поверхности нашего спутника малопригодны для жизни, но возможно жизнь существует в лунных пещерах? Проверить это решил биолог Роман Александрович...
Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.
Гарри Гаррисон (1925–2012) – американский писатель-фантаст, художник, иллюстратор. Популярность пришла к нему с первых же романов, позже развернувшихся в циклы: «Неукротимая планета» (1960) и «Крыса из нержавеющей стали» (1961). Сотрудничал со многими известными художниками, писателями, популяризаторами науки, например, с Уолли Вудом, Джимом Барнсом, Гордоном Диксоном, Робертом Шекли, Марвином Минским. «Спасательная шлюпка». Межзвездный лайнер альбенаретцев терпит бедствие. Горстка выживших заперта в спасательной шлюпке.
Созданный под редакцией Джона Джозефа Адамса и Хью Хауи – опытнейших составителей фантастических антологий, Триптих Апокалипсиса представляет собой серию из трех сборников апокалиптической фантастики.«Хаос на пороге» фокусируется на событиях, предшествующих массовой катастрофе, когда лишь единицы предчувствовали грядущий коллапс. «Царствие хаоса» обрушивает на человечество мощные удары, практически не оставляющие выбора ни странам, ни отдельным людям. «Хаос: отступление?» изображает участь человечества после Апокалипсиса.В этом сборнике вашему вниманию представлены 22 новые, ранее не публиковавшиеся истории, вышедшие из-под пера Паоло Бачигалупи, Тананарив Дью, Ненси Кресс, Кена Лю и многих других мастеров современной фантастической прозы.
Филип Хосе Фармер (1918–2009) – американский писатель-фантаст, визитной карточкой которого стали эпатаж и приверженность к авантюрно-фантастическим сюжетам. Его «Любовники» были отвергнуты рядом крупных издательств, в том числе знаменитым Джоном У. Кемпбеллом, редактором «Удивительной научной фантастики», однако читатели встретили творение молодого автора с восторгом, свидетельство чему – «Хьюго»-1953, «самому многообещающему новому автору». В последующие годы Фармер упрочил свою репутацию бунтаря и мечтателя.
Кен Лю – автор и переводчик, а также юрист и программист. Его произведения появлялись в таких журналах, как «The Magazine of Fantasy & Science Fiction», «Asimov’s», «Analog», «Clarkesworld» и т. д., а также публиковались в престижных антологиях «Year’s Best SF», «The Best Science Fiction» и «Fantasy of the Year». Обладатель премий «Хьюго», «Небьюла» и «World Fantasy Award». Живет с семьей возле Бостона.Рассказ опубликован в сборнике «Хаос на пороге».