Холодный ветер в августе - [38]

— Конечно, я верю тебе, — сказала она с коротким смехом.

— Тогда…

— О, милый мой, ты просто не знаешь женщин, вот и все. Женщинам нравится слышать, что они красивы. Все время.

— Ну, ты красивая.

— Спасибо. — Она улыбнулась ему и снова принялась покусывать ноготь. Казалось, она чего-то ждала.

Он встал с постели и обнял ее.

— Иди сюда, — сказал он.

— Нет, подожди, я приму ванну.

— Конечно-конечно, — настаивал Вито, — и все же иди сюда. — Он подтолкнул ее к постели и она села. Он встал на постель коленями и прижал ее лицо к своей обнаженной груди. Его кожа была так восхитительно тепла и шелковиста, что она потерлась щекой о его грудь.

— О, мой, — шептала она, — мой, мой.

— Вот, — сказал он, — вот чего я хотел. Мы вместе. Ты красивая, и я тебя люблю. И я хочу, чтобы мы всегда были вместе — как сейчас. Даже не так. Вот как, — сказал он, очень крепко, но осторожно прижав ее к себе.

Я не могу ему сказать, подумала Айрис, чувствуя себя в его объятьях совершенно спокойно. Не могу. Просто нет никакой возможности. Картины театра, запах перегревшихся прожекторов, пота и кольдкрема пронеслись в ее голове. Она содрогнулась.

— О, мой дорогой, — сказала она. — Мой дорогой, дорогой, — и поцеловала его в живот так крепко, что едва смогла оторвать губы от его тела.

Она проснулась после полуночи. Вито крепко спал. Он лежал на животе, подогнув руку под грудь. Его ноги были скрещены, и между двумя пальцами одной ноги было крепко зажато тонкое сухожилие другой. Айрис попыталась выпрямить его руку, но он сопротивлялся ей во сне. Пожав плечами, слегка раздраженная, она пошла в ванную.

Она тихо закрыла дверь, а потом села на край ванны, тупо глядя, как уходит остывшая вода. Что за отвратительный звук, подумала она, животный, бесстыдный. Фу! — фыркнула она. Когда ванна освободилась, она вновь открыла краны и встала со своего насеста, чтобы брызги горячей воды не попали на нее. Посмотрела на себя в зеркало и увидела, что груди у нее больше, чем обычно. Сжала их руками и ощутила боль. Ладно, подумала она, не дергайся. По крайней мере, пока у нее будут месячные, Вито будет не слишком трудно держать под контролем. Смешно, подумала она. Она действительно сведет его с ума, даст ему длинный, медленный… Она остановилась. Черт возьми, что со мной? Что я делаю с этим… с этим ребенком?

Я люблю его.

Что?!

Что, черт возьми, означает вся эта любовная горячка? Ведь это любовная горячка, а, дружище?

Меня это не волнует, подумала она натянуто, я просто это делаю. Послушай, мать, у тебя своя жизнь, у меня своя. Я же не говорю тебе, что тебе делать, правда? Кроме того, у этого, возможно не будет продолжения, поэтому на сегодняшний день…

Почему не будет продолжения? Ладно, может быть, будет. В этом нет ничего невозможно. Как они будут… Мне придется сказать ему. Но я не могу. Я правда не могу. Кроме того, я просто вижу себя в гардеробной, а он помогает мне надеть пальто, и я представляю его… Подойди к нашему столу, здесь хотят с тобой познакомиться… О, нет. О, нет, нет, нет, НЕТ! Черт побери.

Понимаешь, некоторые девушки любят заниматься этим с другими девицами, а эта — у нее мальчик, ну говорю же тебе, самый настоящий мальчик, как посыльный или школьник, ей-Богу.

О, НЕТ!

— О Боже, — она сказала это вслух.

Итак, почему мне трудно сказать ему об этом?

О…

Стыдно.

СТЫДНО! К черту, что ты имеешь в виду? Ну, понимаешь…

Слушай, если они счастливы думать, что они трахают меня, пусть думают. Что в этом плохого? Понимаешь, это нормальное дело. Это представление. И очень хорошее представление. И я хороша в нем. Вот, посмотри, здесь три тысячи долларов. Ну, как? Это что-то значит, а? Поработать неделю? Стыдно. Чушь.

Боже, как я устала. Она зевнула.

Итак, я его люблю. Помилуй меня.

Если он так же привлекателен для другой женщины, я отрежу…

О, перестань!

Боже! Какое у него красивое тело. Такое красивое. Такое шелковистое. У него почти еще нет волос. Она засмеялась.

Почему с ним у меня всегда это получается? Не могу понять. Почему у меня такое ощущение, что я хочу вся открыться и впустить его глубоко-глубоко, и я просто чувствую, как разделяюсь на части.

… О, мой Бог, что за ощущение. И эти руки.

Я просто не могу это постичь.

Я никогда не возненавижу его.

Даже когда он начнет вести себя — понимаешь, как будто он большой мужчина. Это так чертовски привлекательно.

Привлекательный, черт. Он хорош. Когда я думаю об этих тупых, бесчувственных болванах… Он такой чистый и такой, такой живой. Стоит мне только взглянуть на него, и он понимает. Я вижу это по его губам. О, я люблю этот розовый рот.

Ты понимаешь, что ты сошла с ума?

М-м-м.

Итак?

Итак?

Итак, ты сошла с ума.

Ты становишься нудной, детка. Брось это. Надо познакомить его с Джули. Ох уж этот болтун. Мы будем повсюду ходить вместе. Тройкой.

Заб-бавно!

Вот именно это я и собираюсь сделать.

Она встала и потянулась за полотенцем.

— Малыш, — прошептала она, целуя его голое плечо.

— Я сплю.

— Уже поздно, детка. Тебе пора домой.

— Не пойду домой. Буду спать.

Она легла рядом с ним, прижавшись губами к его шее и ловя его дыхание. Она едва слышала его. Он спал тише, чем маленький ребенок.