Холодный апрель - [89]

Хильда не утерпела, подошла с фотографией.

— А второй — Карл. Мы сегодня к нему поедем.

Александр опять промолчал.

— Они оба очень хорошо говорили о русских… женщинах. — Хильда снова словно бы запнулась на последнем слове. — Почему только о женщинах?

Так и есть — ревнует. Александр с удивлением посмотрел на нее. Глаза на бледном лице широко распахнуты, полны мольбы. Удивительно! Ведь столько лет прошло. Впрочем, что ж удивительного? Прошлое в сердцах любящих всегда живо. И его мать — вон как вспоминает каждое слово отца…

— Потому что русские женщины — явление исключительное, — сказал Александр назидательно, как школьнице.

— А Ингрид? — спросила Хильда. — Разве другая?

— При чем тут Ингрид?

— Она вам понравилась. Я видела.

— Не больше, чем всякая другая красивая женщина.

— Разве вы не могли бы влюбиться в немку?

Он деланно засмеялся и отвернулся, почувствовав, что краснеет.

— Не-ет, — задумчиво проговорила она. — Может, русские женщины и особенные… Наверное, особенные, я верю Отто. Но и все женщины особенные. Все добро в мире от них.

— А мы уж ни на что не годимся? — игриво спросил он, радуясь перемене разговора.

— Годитесь, — серьезно ответила Хильда. — Постольку, поскольку в вас есть величие женственности.

— А говорят: женщины любят в мужчинах именно мужественность.

— В определенном смысле. Но женщины любят в мужчинах еще и доброту, терпеливость, снисходительность, то есть нечто женственное.

Он пожал плечами, не зная, что и ответить. Разговор получался какой-то неловкий. С Саскией или, скажем, с Ингрид, Марией он бы еще мог побеседовать на эту тему. Там разговор подогревался бы недосказанностями, этакой фривольностью. С Хильдой же, годящейся ему в матери, можно было говорить только серьезно.

— Очень много женщин среди «зеленых», — невпопад сказал он.

— Верно! — Это был Фред. Как он вошел, Александр даже и не слышал. — Но именно это лично меня убеждает, что будущее за ними, за «зелеными».

— Почему?

Фред не ответил. Он подошел к столу, налил минеральной воды из большой рифленой бутылки, сел и стал пить частыми маленькими глотками.

— На днях пастор приходил, — тихо сказала Хильда. — Он очень интересно говорил о женщинах.

— Да-да, пастор приходил. Штайнерт. Вы его знаете. Так вот, женщины всегда играли незаметную, но решающую роль. Взять далекое прошлое, распространение христианства в Европе. Множество исторических примеров подтверждают влияние жен-христианок на своих мужей. Например, обращение франкского короля Хлодвига приписывается его супруге бургундке Клотильде, обращение англосакского короля Едильберга его супруге, франкской княжне Берте. Польский король Мечислав крестился под влиянием его жены Домбровки. Обращение венгерских королей Гейзы и Стефана также приписывается их супругам — Адельгейде и Гизле. Гейза и Стефан — современники вашего князя Владимира…

Фред говорил медленно, мешая немецкие слова с русскими. То ли практиковался в языке, то ли просто вспоминал слова пастора.

— Кстати, о князе, — перебил Александр. — Тут, вроде бы, обошлось без женщин.

— Нет, не обошлось. Я уж не говорю о княгине Ольге…

— Так она была ему бабушкой.

— Не о бабушке речь. Вначале-то Владимир был, как бы это помягче сказать, весьма любвеобилен. В летописном житии князя подчеркивается безмерное его сладострастие, превосходящее Соломоново. Да и сам он не отрицал этого. Летописец Нестор уверяет, что Владимир каялся такими словами… — Фред встал, покопался среди бумаг в шкафу, вытащил толстую тетрадь. — Вот как говорил о себе князь Владимир: «Акы зверь бях, много зла творя́х в пога́ньстве и живях яко скоти на́го».

Он торжествующе посмотрел на Александра, явно довольный тем, что прочел-таки мудреный старорусский текст.

— Это тоже пастор говорил? — спросил Александр.

— «Володимер залеже́ жену бра́тню грекиню, и бе непра́здна, — не отвечая на вопрос, продолжал Фред. — От нея́ же роди́ся Святополк. От греховного бо корене зол плод бывает, поне́же бо была мати его черницею». Так вот, предполагается, что именно эта монахиня-гречанка и послужила делу обращения Владимира.

— Откуда вы все это знаете?

— Интересуюсь. Вы ведь тоже интересуетесь историей?

— История необъятна, всем не поинтересуешься, — пожал плечами Александр. Он и в самом деле ничего подобного о князе Владимире не знал. Его образ сливался с образом памятника на днепровской круче в Киеве, где князь Владимир изображен этаким аскетом-монахом с большим крестом в руке. Но ведь и в самом деле, что-то конкретное должно было подтолкнуть его принять христианство?

— История необъятна, — повторил Фред. — Но есть поворотные моменты. — Он отнес тетрадь в шкаф, снова сел, взял бокал, наполовину налитый пузырящейся минералкой, и стал смотреть сквозь него, улыбаясь чему-то своему.

— Интересно получилось, — сказал Александр. — Начали с женщин, а кончили поворотными моментами истории.

— Все правильно. Если присмотреться, так женщины присутствовали на всех поворотах истории.

— Шерше ля фам?

— Это французское выражение «ищите женщину» извращает роль женщины. Так говорят, когда ищут виновников какого-либо события, как правило, бедствия или преступления. А женщины несли добрые начала. Я думаю, можно даже выявить закономерную связь между активностью женщин и общественным прогрессом.