Холодное солнце - [5]
Глава 2
Патель прочел в путеводителе: «Карнатака, словно экзотический коктейль, вбирает в себя все особенности Индии». Наверняка эти слова несли какой-то смысл, но их значение ускользало от него. Всему виной похмелье, чувство вины, бессонница, брошенное через плечо «пока» от Сары – все по заслугам. Чего нельзя было сказать об утренней беготне за министром.
Голос из громкоговорителя объявил:
– Пассажиров рейса Би-эй-сто тридцать четыре приглашают пройти на посадку.
«Приглашают пройти на посадку, – повторил про себя Патель. – А нельзя просто…»
В левую ногу врезался резвый малыш. Сержант поднял его и поставил на ноги. Карапуз что-то невнятно загулил; его мама, словно в оправдание, закатила красные от недосыпа глаза и потащила визгливое чадо к выходу на посадку. Их попутчики еще не подозревали, что их ждало. Патель отложил один путеводитель и взял с полки другой. Взглянул на очередь, оценивая, успеет ли добежать до аптеки и взять флакон «Ино».
– Вот он.
Патель обернулся. Прямо на него указывал рукой тип в белой рубашке с синими эполетами. У бедра потрескивала рация. Охрана аэропорта. Ну, что еще?.. Затем Патель увидел позади него запыхавшегося суетливого франта. В сопровождении еще двух персон в черных костюмах и темных очках, с динамиками в ушах.
– Министр Голдблум, не застал вас утром…
Министр иностранных дел Алекс Голдблум вскинул руки.
– Никак не мог отлучиться. Надеялся перехватить вас здесь. – У него зажужжал телефон. Голдблум взглянул на дисплей, поднял палец. – Извините, одну минуту…
Патель подавил нарастающее раздражение и понес путеводитель на кассу. Он явился в офис Голдблума точно к восьми – только чтобы выяснить, что министр находится на совещании организационного комитета «Большой семерки» в другой части города. Секретарь позвонила министру на мобильный, и Пателю пришлось выпрашивать патрульную машину, чтобы перехватить Голдблума за несколько минут до начала заседания. Под синей мигалкой его промчали по чу́дному лондонскому трафику. Далее он протолкался сквозь толпу протестующих, разодетых в вязаные шапки и радужные брюки, и вошел в здание, где министр Голдблум и его зарубежные коллеги отсиживались с прошлого вечера. До саммита «Большой семерки» оставались считаные дни.
Еще полтора часа Патель просидел в шумном холле, в обществе пестрых диванов и постеров. Мимо него сновали стройные строгого вида секретарши с кипами распечаток. Сосредоточенные молодые люди в очках – несомненно, инвесторы всевозможных хедж-фондов. Вряд ли Голдблум собирался этим утром в одиночку спасать капитализм. Кто угодно в здравом уме сказал бы, что уголовное расследование имело приоритет над любой сделкой, которые он проворачивал здесь. Тем более что именно Голдблум требовал вмешательства Скотленд-Ярда. Но министр так и не появился, так что Патель уехал, чтобы успеть на самолет.
И вот сержант уже расплачивался у кассы, а Голдблум все стоял рядом с ним и что-то бормотал в телефон. Патель забрал сдачу и спрятал путеводитель во внутренний карман. Министр как раз закончил разговор.
– Мы можем поговорить на ходу?
До выхода на посадку еще следовало дойти. Можно было выкроить немного времени. В самый раз. Они миновали бутики «Аксешорайз» и «Коста».
– Знаете ли… – начал Голдблум.
Патель заметил отдел «Бутс» и вспомнил про «Ино». Он поставил на пол тяжелый кейс «Биллингхэм», набитый материалами по индийскому делу – его ручная кладь, – встретился взглядом с одним из «телков» Голдблума, кивнул на кейс и направился к аптеке. Министр продолжал говорить у него под боком, как если б они вышли на вечернюю прогулку.
– Мне хотелось отправить в Индию опытного человека, такого, который уже распутывал серьезные дела, чтобы взял расследование на себя. Ну и закатил же я скандал в Министерстве внутренних дел! И все-таки я обязан этой дамочке своим левым яичком за то, что вообще получил зеленый свет.
Патель слушал и попутно оглядывал полки в поисках «Ино».
– Жаль вас разочаровывать…
Голдблум издал смешок.
– Скиннер убедил меня, что я должен отправить именно вас и никого больше,сержантПатель. Сказал, что вы у них на вес золота. – Он качнул головой.
В желудке у Пателя разгорался пожар. Он огляделся в поисках консультанта. Вряд ли возможно разобраться в политических хитросплетениях этого дела…
– Вон там, – Голдблум махнул рукой.
Пателю пришлось трижды выговорить «Ино», после чего найти изображение со смартфона и показать продавцу. Прыщавый подросток, ответственный за фармтовары, заявил, что у них такого не продается.
– Должно быть.
– Увы.
– Раньше я покупал его у вас.
Пацан хмуро покачал головой.
Чувство было такое, словно желудок поджаривается в адовых печах. Самое место для Скиннера. Мерзавец подхватил этот крест индийского правопорядка и возложил на его плечи. Ни инспектора, ни команды. Только он, Патель.
Один из телохранителей Голдблума стоял, прислонившись к автоматической двери, явно в нарушение правил безопасности. Наплечный ремень «Биллингхэма» оказался под его ботинком. Патель резко подхватил сумку, чем вывел агента из равновесия, и двинулся дальше. Времени до вылета оставалось все меньше.
В Ричмонде, штат Виргиния, жестоко убит Эфраим Бонд — директор музея Эдгара По. Все улики указывают: это преступление — дело рук маньяка.Детектив Фелисия Стоун, которой поручено дело, не может избавиться от подозрения, что смерть Эфраима как-то связана с творчеством великого американского «черного романтика» По.Но вдохновлялся ли убийца произведениями поэта? Или, напротив, выражал своим ужасным деянием ненависть к нему?Как ни странно, ответы на эти вопросы приходят из далекой Норвегии, где совершено похожее убийство молодой женщины — специалиста по творчеству По.Норвежская и американская полиция вынуждены объединить усилия в поисках убийцы…
Они — сотрудники скандально знаменитого Голливудского участка Лос-Анджелеса.Их «клиентура» — преступные группировки и молодежные банды, наркодилеры и наемные убийцы.Они раскрывают самые сложные и жестокие преступления.Но на сей раз простое на первый взгляд дело об ограблении ювелирного магазина принимает совершенно неожиданный оборот.Заказчик убит.Грабитель — тоже.Бриллианты исчезли.К расследованию вынужден подключиться самый опытный детектив Голливудского участка — сержант по прозвищу Пророк…
Значительное сокращение тяжких и особо опасных преступлений в социалистическом обществе выдвигает актуальную задачу дальнейшего предотвращения малейших нарушений социалистической законности, всемерного улучшения дела воспитания активных и сознательных граждан. Этим определяется структура и содержание очередного сборника о делах казахстанской милиции.Профилактика, распространение правовых знаний, практика работы органов внутренних дел, тема личной ответственности перед обществом, забота о воспитании молодежи, вера в человеческие силы и возможность порвать с преступным прошлым — таковы темы основных разделов сборника.
Маньяк по прозвищу Мясник не просто убивает женщин — он сдирает с них кожу и оставляет рядом с обезображенными телами.Возможно, убийца — врач?Или, напротив, — бывший пациент пластических хирургов?Детектив Джон Спайсер, который отрабатывает сразу обе версии, измучен звонками «свидетелей», полагающих, что они видели Мясника. Поначалу он просто отмахивается от молодой женщины, утверждающей, что она слышала, как маньяк убивал очередную жертву в номере отеля.Но очень скоро Спайсер понимает — в этом сбивчивом рассказе на самом деле содержится важная информация.
Менты... Обыкновенные сотрудники уголовного розыска, которые благодаря одноименному сериалу стали весьма популярны в народе. Впервые в российском кинематографе появились герои, а точнее реальные люди, с недостатками и достоинствами, выполняющие свою работу, может быть, не всегда в соответствии с канонами уголовно-процессуального кодекса, но честные по велению сердца.
У писателя Дзюго Куроивы в самом названии книги как бы отражается состояние созерцателя. Немота в «Безмолвных женщинах» вызывает не только сочувствие, но как бы ставит героинь в особый ряд. Хотя эти женщины занимаются проституцией, преступают закон, тем не менее, отношение писателя к ним — положительное, наполненное нежным чувством, как к существам самой природы. Образ цветов и моря завершают картину. Молчаливость Востока всегда почиталась как особая добродетель. Даже у нас пословица "Слово — серебро, молчание — золото" осталось в памяти народа, хотя и несколько с другим знаком.