Холодное, холодное сердце - [65]

Мэттьюза также беспокоило то, что ему доложил начальник группы судебных экспертов: и дом и магазин Малика недавно кто-то обыскивал. Вероятно, двое. Один работал внизу и хорошо знал свое дело, старался не оставлять следрв; другой орудовал наверху, и ему было явно наплевать, заметит ли кто-нибудь, что он здесь побывал.

Сперва было Мэттьюз подумал, что пара полицейских обыскала дом и магазин по своей инициативе. Подобное предположение немало разгневало Брейди, который клятвенно заверил его, что никто из подчиненных ему полицейских не входил ни в дом, ни в магазин.

Смущенный Мэттьюз понял, что сказалось чрезмерное напряжение предшествующих дней. Брейди был хорошим полицейским, все его люди прошли основательную подготовку. Именно в тот момент, когда Мэттьюз решил извиниться перед ним, Брейди вошел в кабинет и сел за длинный стол, напротив него.

— Послушайте, — сказал Мэттьюз, — я хотел бы извиниться за...

— Забудем об этом, — прервал его Брейди. — Вы же очень устали, вкалываете по двадцать четыре часа в сутки.

— Кто-нибудь работает над его телефонными счетами?

— Трое.

Мэттьюз энергично потер глаза ладонями. Никогда в жизни не испытывал он такой физической и умственной усталости.

— Как могло случиться, что три года назад его как бы вообще не существовало? — произнес он, обращаясь то ли к себе, то ли к Брейди. — Почти все люди имеют биографию, которую мы можем проследить вплоть до дня их рождения, как бы они ее ни скрывали. Но здесь мы ни черта не находим. Каким образом он мог начисто стереть все данные о себе?

— Мои люди докладывают, что все, кто более или менее регулярно встречались с Маликом, а таких немного ничего о нем не знали. Хозяин магазина, расположенного рядом с его магазином, сказал, что они здоровались при встрече, но никогда не разговаривали. Он заметил, что Малик говорил с каким-то очень легким акцентом, может быть, среднезападным, но он в этом не уверен. Этот человек явно избегал всякого общения. Мэттьюз недоуменно покачал головой.

— Лаборатория сообщила, что все отпечатки пальцев в доме принадлежат одному человеку. В магазине они нашли несколько других отпечатков, вероятно, принадлежащих покупателям.

— Совершенно одинокий человек, — сказал Брейди.

— Да, совершенно. И все же я не понимаю, каким образом он смог замести все следы.

Брейди встал, чтобы налить себе чашку кофе, и стоял, глядя на фотографии жертв. Внезапно он повернулся лицом к Мэттьюзу с таким видом, будто на него снизошло откровение.

— Сам он не мог этого сделать. За него это сделали другие.

Мэттьюз быстро поднял голову, его глаза были широко раскрыты.

— Черт! Конечно же, вы правы. Как мог я не подумать об этом? Может, сработала программа защиты свидетелей?

Мэттьюз подтянул к себе стоявший на столе телефонный аппарат и быстро набрал секретный номер секретаря заместителя директора, который координировал для него всю работу по расследованию в штаб-квартире ФБР. Он подключил спикерфон, чтобы Брейди мог слышать весь разговор.

— Джонсон, — коротко сказал заместитель директора, отозвавшись на первый же звонок.

— Том, говорит Джек Мэттьюз. Как быстро вы можете проверить, не проходит ли кто-либо по программе защиты свидетелей?

— Ты говоришь о подозреваемом. Джоне Малике?

— Да.

— Это займет несколько минут, — сказал Джонсон. — Не вешай трубку.

Лицо Мэттьюза просветлело, он оживился.

— Сейчас мы его найдем, шеф. Сейчас мы его найдем Через семь минут послышался щелчок, они оба наклонились к динамику.

— Извини, Джек. Джон Малик не проходил по этой программе.

— Вот чертовщина! — удрученно выругался агент. — А я был так уверен.

— Мысль была неплохая, но, к сожалению, не дала никаких результатов.

— Похоже, и в самом деле пустой номер.

Вошел один из сержантов Брейди и вручил Мэттьюзу факс на шести страницах.

— Только что получили из Вашингтона. Срочный факс.

Мэттьюз взял факс и быстро его просмотрел.

— Кое-что новенькое, — сказал он, тщательно перечитывая полученный материал.

— Что там? — спросил Брейди после ухода сержанта.

— Дополнительные лабораторные анализы с комментариями нашей контрразведки.

— Контрразведки? Они-то тут при чем?

Закончив читать абзац, Мэттьюз поднял глаза.

— Помните, что сказал медицинский эксперт об отверстии, просверленном в голове девушки? Для чего это делается?

— Чтобы терроризировать жертву, вынужденную наблюдать, как сверлят голову другой девушке.

— Эта пытка как будто бы применялась КГБ в тридцатые годы. Предполагают, что в последние годы к ней не прибегали, хотя нельзя исключить, что ее продолжали применять в некоторых странах Восточной Европы — в частности, в Чехословакии и Восточной Германии.

— Об этой пытке знал широкий круг лиц?

— Если верить нашей контрразведке, нет. Об этом вспомнил один старый работник контрразведки.

— Как же может знать об этом наш Малик?

— Хороший вопрос. Тут есть и еще кое-что. Помните наркотическое средство, которое не смогли идентифицировать лаборатории университетской больницы?

— Они сказали, что оно не лишает двигательной активности, но лишает способности сопротивляться, — сказал Брейди.

— Верно. Наши лаборанты установили его происхождение.