Холодно-горячо. Влюбленная в Париж - [45]
Я знала, что по возвращении мама буквально затопит меня потоками нежности и заботы, которые она копила в себе целый год, и для нее не будет большего счастья, чем заниматься повседневными делами вместе со мной: ходить за покупками, прибираться в доме, готовить обед, устраивать чаепития с пирожными. Я уже представляла себе ее радостное лицо, и от этого у меня становилось теплее на душе.
В то же время я чувствовала тоску. После целого года в Париже, где привыкла к одиночеству и свободе, я вряд ли смогу с легкостью вернуться в семейный кокон — я буду ощущать себя не в своей тарелке, словно иностранка в собственной стране.
Но мало-помалу, несмотря ни на что, время вернет все на свои места.
Я снова привыкну к своему окружению. Буду ездить в метро с тысячами других людей, буду ходить по улицам в толпе пешеходов и дожидаться зеленого света, стоя возле перехода — даже если на горизонте не видно ни одной машины. В конце концов полностью сольюсь с этой однородной массой.
Я попытаюсь найти работу, но столкнусь с неравенством полов. Тогда я оставлю свои бесполезные попытки и откажусь от карьеры; зато я наконец заживу семейной жизнью. Выйду замуж за молодого сотрудника престижной фирмы, мы поселимся в маленьком домике, приобретенном в кредит, в квартале, расположенном в десяти минутах ходьбы от междугородного автовокзала и торгового комплекса. У нас будет двое детей, умных и красивых. Они закончат престижные школы. Я буду привозить их к маме дважды в неделю, и она будет готовить им сэндвичи и гамбургеры. Дети будут обожать ее, и мама будет счастлива.
И вся моя молодость пойдет прахом. Став домохозяйкой, я никуда не буду выходить по вечерам, даже со своим мужем в гости. У меня не будет риска повстречать другого мужчину — никаких адюльтеров, никаких семейных драм. Дети будут подрастать и вскоре уже перестанут нуждаться в моей опеке. Постепенно мною овладеет нечувствительность, и я перестану испытывать скуку. Мой жизненный путь будет гладким и прямым, долгим и ровным, без единого препятствия, без всяких неожиданностей, вплоть до самого конца.
Именно такой жизни хотела для меня мама.
Никакая объективная необходимость не удерживала меня во Франции. Дело было даже не в идеологии — политикой я никогда особо не интересовалась. Причиной было чисто эгоистическое желание: здесь я могла быть собой, а это было все, чего мне хотелось по-настоящему.
Мне нужно было определиться с занятием, которое сделало бы возможным мое законное пребывание в этой стране. Медицина и международное право были для меня недоступны, но почему бы, например, не дизайн, не архитектура? У меня не было никакого представления ни о том, ни о другом, но, возможно, способности пробуждаются лишь при погружении в ту или иную сферу…
Я чувствовала себя готовой работать, но не знала, что для этого сделать.
Последние дни в Париже были заполнены обычными предотъездными делами. Необходимо было упаковать кучу книг и отправить отдельно, так как их было слишком много, чтобы везти с собой в качестве багажа. Выбросить накопившиеся журналы. Купить подарки друзьям и близким в Токио. Рассортировать вещи — часть из них Тристан предложил оставить у себя до моего возвращения.
— Держу пари, мы очень скоро увидимся.
Он говорил это для того, чтобы подбодрить меня, а я продолжала цепляться за эту крошечную надежду.
В день отъезда я покинула рю Паскаль на рассвете — мой самолет улетал довольно рано.
Шофер такси, вьетнамец неопределенного возраста, держал в машине ароматический пульверизатор; густой химический запах фиалок пропитал весь салон. Я смотрела, как над Парижем занимается день. Такси пересекало город, двигаясь к правому берегу Сены — в направлении, противоположном тому, в котором я ехала из аэропорта год назад. Из-за этого улицы выглядели иначе и казались незнакомыми. Мое душевное состояние тоже влияло на восприятие. Этим утром Париж мне казался печальным.
Я прибыла в аэропорт слишком рано; регистрационные стойки были еще пустыми. Но внезапно тишину разорвал шум, донесшийся с противоположного конца зала. Я увидела множество людей, собравшихся вокруг громоздкого черного аппарата на колесах. Потом несколько человек отделились от этой группы. У каждого было небольшое переговорное устройство возле уха.
— Тишина! — закричал чей-то голос, хриплый и повелительный.
Все застыли, кроме операторов. На несколько секунд в воздухе повисло напряжение, затем люди (это были актеры) тронулись с мест, так же как и статисты на заднем плане. Я была единственной посторонней на этой съемке.
— Стоп! Снято.
Я подошла ближе, двигаясь по периметру съемочной площадки, и увидела, что режиссером была женщина. Я бы об этом никогда не догадалась по голосу. Волосы у нее были убраны под бейсболку. Судя по всему, она держала свою команду в строгом подчинении. Каждый был на своем месте, все работали слаженно и сосредоточенно. Даже самый юный стажер, в чьи обязанности входило подавать кофе, держался с невероятной серьезностью. Именно он назвал ее имя, но оно было мне незнакомо. Выяснилось, что это ее первая полнометражная картина. Из-под козырька бейсболки пристально смотрели темные блестящие глаза. Она была красивой и нервной. На вид ей было лет тридцать — тридцать пять. От ее хрупкой фигуры исходила невероятная энергия, которая словно электризовала всю съемочную группу.
Райан, герой романа американского писателя Уолтера Керна «Мне бы в небо» по долгу службы все свое время проводит в самолетах. Его работа заключается в том, чтобы увольнять служащих корпораций, чье начальство не желает брать на себя эту неприятную задачу. Ему нравится жить между небом и землей, не имея ни привязанностей, ни обязательств, ни личной жизни. При этом Райан и сам намерен сменить работу, как только наберет миллион бонусных миль в авиакомпании, которой он пользуется. Но за несколько дней, предшествующих торжественному моменту, жизнь его внезапно меняется…В 2009 году роман экранизирован Джейсоном Рейтманом («Здесь курят», «Джуно»), в главной роли — Джордж Клуни.
Елена Чарник – поэт, эссеист. Родилась в Полтаве, окончила Харьковский государственный университет по специальности “русская филология”.Живет в Петербурге. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Урал”.
«Меня не покидает странное предчувствие. Кончиками нервов, кожей и еще чем-то неведомым я ощущаю приближение новой жизни. И даже не новой, а просто жизни — потому что все, что случилось до мгновений, когда я пишу эти строки, было иллюзией, миражом, этюдом, написанным невидимыми красками. А жизнь настоящая, во плоти и в достоинстве, вот-вот начнется......Это предчувствие поселилось во мне давно, и в ожидании новой жизни я спешил запечатлеть, как умею, все, что было. А может быть, и не было».Роман Кофман«Роман Кофман — действительно один из лучших в мире дирижеров-интерпретаторов»«Телеграф», ВеликобританияВ этой книге представлены две повести Романа Кофмана — поэта, писателя, дирижера, скрипача, композитора, режиссера и педагога.
Счастье – вещь ненадежная, преходящая. Жители шотландского городка и не стремятся к нему. Да и недосуг им замечать отсутствие счастья. Дел по горло. Уютно светятся в вечернем сумраке окна, вьется дымок из труб. Но загляните в эти окна, и увидите, что здешняя жизнь совсем не так благостна, как кажется со стороны. Своя доля печалей осеняет каждую старинную улочку и каждый дом. И каждого жителя. И в одном из этих домов, в кабинете абрикосового цвета, сидит Аня, консультант по вопросам семьи и брака. Будто священник, поджидающий прихожан в темноте исповедальни… И однажды приходят к ней Роза и Гарри, не способные жить друг без друга и опостылевшие друг дружке до смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.