Холодная война в «сердце Африки» - [107]
Возвращение Чомбе не осталось не замеченным в Москве. В заявлении представительства СССР при ООН итог ооновской операции в Конго изображался провальным: «Израсходовано 433 млн. долларов, погибло 126 солдат и офицеров вооруженных сил ООН. В докладе [ООН] не говорится, сколько погибло конголезских патриотов. Но каждый знает, что эта цифра во много крат больше. Пролито немало крови, а положение в Республике Конго не лучше, а, пожалуй, даже хуже, чем оно было 4 года тому назад, когда начинались операции ООН». Вероятное назначение Чомбе премьером могло только ухудшить ситуацию: «Желая обеспечить себе условия для бесцеремонного хозяйничанья в Конго, колонизаторы пытаются превратить конголезское правительство в колоду карт, которую можно перетасовывать по своему желанию. Они хотели бы, не считаясь с волей конголезского народа, иметь во главе правительства Конго послушных им марионеток, запутавшихся в сетях иностранных монополий. Сейчас они делают ставку на бывшего правителя Катанги Чомбе, роль которого в трагических событиях в Конго хорошо известна. Желая перечеркнуть память о совсем еще свежих событиях в этой стране, империалистическая пропаганда стремится изобразить Чомбе как человека, который может “спасти” Конго, восстановить спокойствие в республике»[1010].
9 июля Чомбе по поручению Касавубу сформировал правительство. Его состав не оставил сомнений, что новый премьер собирается править железной рукой. Себя он не обделил: стал премьер-министром, министром иностранных дел, информации, планирования, почты и телекоммуникаций. Пост министра внутренних дел ожидаемо достался верному единомышленнику и подельнику по ликвидации Лумумбы Годфруа Мунонго. Кресло министра обороны благоразумно сохранил за собой Касавубу. Нашлось место и для бывшего главы Южного Касаи Альбера Калонжи, который вернулся из Европы, чтобы стать министром сельского хозяйства. Остальные посты достались слабым малоизвестным фигурам[1011].
В качестве «жеста доброй воли» Чомбе освободил политических заключенных, в том числе Антуана Гизенгу, который провел в тюрьме два с половиной года. Касавубу был против, но Чомбе настоял, поскольку «Гизенга был авторитетным лидером в охваченной восстанием провинции Квилу, а на международной арене он для многих стал символом»[1012].
24 июля президент США Линдон Джонсон заявил о признании правительства Чомбе и выразил «твердое намерение налаживать с ним взаимопонимание и сотрудничество»[1013]. Другой была реакция африканских лидеров. Большинство из них не скрывали неприязни и презрения к этому «ходячему музею колониализма», чьи руки были обагрены кровью Лумумбы и его соратников. «Разве может кто-нибудь представить себе, что я, Хасан II, <…> могу допустить, чтобы во время минуты молчания, объявленной на официальном мероприятии в память о наших африканских героях, среди нас будет сидеть один из их убийц?», – заявил король Марокко в радиообращении к нации 14 июля[1014].
Надеясь улучшить свой имидж в африканских странах, Чомбе собрался приехать вместе с Касавубу на вторую конференцию глав государств и правительств африканских стран, проходившую в Каире 17–21 июля. Это вызвало «бурный протест» Алжира, Ганы и Египта, за которым последовало официальное заявление Организации Африканского Единства (ОАЕ) о нежелательности присутствия конголезского премьера на форуме. Касавубу там готовы были принять, но ему была послана телеграмма с просьбой не включать Чомбе в состав конголезской делегации. После этого Касавубу отказался от поездки в Каир[1015].
Чомбе рискнул посетить несколько городов Восточной провинции. 18 июля он прилетел в Стэнливиль, ездил по городу в открытом джипе, возложил венок к монументу Лумумбы[1016]. Нераскаявшийся, скрывавший свое преступление палач публично чтил память жертвы! Толпа горожан молча наблюдала за этим запредельно циничным, кощунственным действом.
Смена власти в Леопольдвиле никак не повлияла на ход восстания, оно распространялось со скоростью лесного пожара. Ни массированная американская помощь, ни храбрившийся Чомбе не могли его остановить. Гарнизоны КНА редко оказывали сопротивление, чаще разбегались, сдавались или переходили на сторону повстанцев. Бывало, что симба звонили в городскую администрацию по телефону, говорили «мы идем» и беспрепятственно входили в город. Их главным трофеем были арсеналы современного оружия.
5 августа повстанцы заняли Стэнливиль, который обороняли 1500 военнослужащих КНА. «Правда» сообщила, что «после продолжительных уличных боев части конголезских повстанцев установили контроль над столицей Восточной провинции Конго – городом Стэнливилем»[1017]. По свидетельствам очевидцев бои были недолгими. Оставшиеся в городе американские дипломаты наблюдали из окон консульства, как взвод КНА поспешно ретировался по авеню Эйзенхауэра на грузовике от противника: «Шедших в колонне по одному тридцати или сорока человек, которых вел высокий импозантного вида человек. Они были одеты в белое, махали пальмовыми ветвями, у них, похоже, не было оружия. Они двигались грациозно и молча. От них веяло чем-то жутким и потусторонним»
