Холодная война против России - [16]

Но страна вышла из повиновения. Из края в край плескались волны независимого самоуправленческого разгула. Студенчество, интеллигенция активно нападали на правительство. Партия болтала ногами в пустоте, тщетно пытаясь найти хоть какую-то опору. Пленумы, активы, конференции сыпались, как из дырявого мешка, а улицы, массы были отданы оппозиции. Вся Польша превратилась в горящее торфяное болото. На метровой глубине полыхала вся социальная толща.

* * *

Мне приходилось каждое утро докладывать начальнику разведки телеграммы, которые мы рекомендовали к рассылке членам политбюро, секретариату ЦК и в ведомства. В один из дней, когда в стопке рекомендуемых телеграмм оказались две-три, освещавшие положение в Польше, Крючков, не отрываясь от чтения, спросил: «Как думаешь, Леонов, начнется теперь стабилизация у поляков?» Я набрал побольше воздуха в легкие и очень печально, хотя и убежденно, произнес: «Нет, думаю, что оппозиция победила, она завоевала главное — народ. А власть сама упадет ей когда-нибудь в руки».

Прошло некоторое время, и Андропов пригласил несколько человек из разведки для откровенного разговора о положении в Польше. За столом были начальник разведки, его заместитель, отвечавший по оперативной линии за участок работы по Восточной Европе, начальник соответствующего отдела и два представителя информационно-аналитического управления, в том числе и я.

— Кто будет докладывать? — обратился председатель КГБ к Крючкову.

Тот внимательно посмотрел на меня, как бы давая мне 30-секундную паузу для подготовки, и сказал:

— Доложит начальник аналитического управления.

Я не готовил специального сообщения, обычно в таких случаях докладывал или сам начальник разведки, или в крайнем случае его заместитель, но пришлось принять главный удар на себя.

Я честно и откровенно изложил наше понимание обстановки в Польше, обратил внимание, что мой доклад не противоречит той информации, которая регулярно направляется в политбюро по линии разведки. Помнится, закончил я свое короткое выступление словами:

— Партия и правительство в Польше утрачивают контроль над обстановкой. При сохранении нынешних тенденций развития внутриполитической ситуации взрыв неминуем, причем он может произойти в самом ближайшем будущем, измеряемом несколькими месяцами.

Разговор состоялся осенью 1980 года. За столом воцарилось молчание. Андропов посмотрел отрешенно в окно и спросил:

— Как вы думаете, на чем сейчас держится власть в Польше?

— Практически на трех опорах: партийных функционерах, Министерстве внутренних дел и армии. Социальная база истончена до крайности.

— Сколько наших войск в Польше?

— В районе Легнице стоят две дивизии и воздушная армия общей численностью, колебавшейся в разное время, от 40 до 60 тыс. человек да в Свиноустье бригада морских катеров с морской пехотой. Эти силы ориентированы на защиту в случае необходимости железнодорожных и морских коммуникаций, связывающих Центральную группу войск (так называлась группировка войск в ГДР. — Н.Л.) с территорией СССР. Андропов вновь на какое-то время отключился, размышляя про себя, а потом задал неожиданный вопрос:

— Поляки бунтуют, потому что у них мясо подорожало и его стало меньше, потому что выплачивать долги надо только за счет увеличения экспорта сельскохозяйственной продукции. Но вы говорите, что поляки и сейчас потребляют в год по 70 кг мяса на душу населения? (Я утвердительно кивнул.) Почему же не бунтуют тогда наши люди, которые едят вдвое меньше?

Я не нашел ничего умнее, чем сказать:

— Потому что наши не в пример терпеливее!

Сидевшие за столом смотрели на меня с явным сочувствием. За такие ответы можно было получить крупные неприятности.

Андропов подвел итог разговору довольно неожиданным образом:

— Будем считать, что сегодня у нас не было ни победителей, ни побежденных. Надо думать над тем, как стабилизировать обстановку в Польше на длительный период, но исходить из того, что лимит наших интервенций за границей исчерпан.

Яснее сказать было нельзя…

* * *

Третьим критическим для СССР фактором на рубеже 1970–1980-х годов была смена руководства в США, других странах Запада, а также в Китае.

На выборах в ноябре 1980 года американцы отдали предпочтение Рональду Рейгану, бывшему губернатору Калифорнии, который шел к власти под знаменем неприкрытой и жесткой конфронтации с социализмом как учением и с Советским Союзом как государством. Для него СССР был «империей зла». Одним этим все уже сказано. Была сделана ставка на достижение над Советским Союзом военного превосходства по всем направлениям. У русских известна поговорка: «Сила есть — ума не надо». Вот по этой присказке и стала строиться политика Рейгана, опиравшаяся на огромное экономическое, технологическое и научное превосходство Соединенных Штатов. Получила развитие программа строительства стратегических бомбардировщиков с технологией «Стелс», делающей их малозаметными на радарных экранах. Вскоре после прихода в Белый дом Рейган выдвинул программу «стратегической оборонной инициативы» (СОИ), ориентированную на защиту США от нападения советских стратегических ракет. Специалисты всех стран ломали голову, чтобы определить, что в этой программе было обеспечено научными разработками, а что пропагандистски использовалось для запугивания и психологического подавления противника. Реальность или блеф? Споры продолжаются и до сих пор.