Холодная весна - [3]

— Братик? — улыбнулась девочка. Ей доставляло радость увидеть отца, который не часто баловал детей вниманием. Арлетта ощущала рыжеватую щетину на небритых отцовских щеках, от него пахло сладковатым пивным перегаром.

Франсуа, зевая, кивнул:

— Угу. Мальчик. — Он намотал себе на палец один из коротеньких локонов дочери. — Твоя мамочка хочет дать ему имя Франсуа…

— Папа Франсуа, — Арлетта показала на него пальчиком.

— Ам, — Франсуа губами нежно схватил ручку ребенка. — Идем, дочка. Тебе нужно пойти на благодарственную службу в часовне, и мне тоже. А после мы поднимемся взглянуть на маленького Франсуа.

— А мама? — спросила маленькая девочка.

— И на маму.

Франсуа де Ронсье был для Арлетты почти чужим человеком, однако она знала его достаточно хорошо, чтобы удивиться тому, как он на цыпочках входит в горницу, где леди Джоан приходила в себя после разрешения от бремени. До сих пор она не видела, чтобы ее отец когда-нибудь и куда-нибудь входил так осторожно. В комнате было душно и жарко, и в ней совсем не ощущался сладостный мамочкин запах. Пахло иначе — незнакомо и противно. Леди Дениза грела руки над жаровней; мамина любимица гончая Габриэль, сосланная на псарню на время родов леди Джоан, занимала свое обычное место в ногах кровати. При появлении посетителей она приподняла с передних лап большую серую голову.

— Мама! — Арлетта бросилась к кровати, но отец перехватил ее.

— Нет, Арлетта. — Франсуа зашептал ей в ушко. — Мамочке надо отдыхать.

Леди Джоан лежала с закрытыми глазами на высоко взбитых подушках. Арлетта с трудом узнала ее. Лицо матери больше не было молодым. Она прожила всего лишь восемнадцать зим, а кожа ее выглядела дряблой и ломкой. Она была бледна, как лилия. Женщина, которую Арлетта раньше никогда не видела, нянька и кормилица ее маленького братика, восседала с противоположного края материнской постели, качая в руках какой-то сверток.

— Мамочка!

Леди Джоан открыла глаза и слегка улыбнулась дочке. Ее рука ощупала одеяло. По привычке Арлетта потянулась к этой руке, но отец придержал ее.

Арлетта засунула большой палец в рот и, сося его, взглянула вверх на отца. Он смотрел на жену со смешанным чувством, глубокая морщина обозначилась между рыжих бровей.

— Дениза… — Франсуа облек в слова ощущения дочери, — на ней же лица нет…

Юбки Денизы зашуршали по подстилке.

— Господин мой, это было непростое дело. Потеряно много крови. Ей нужен покой…

— Я не помню, чтобы она так выглядела, когда появилась на свет Арлетта. Разве по второму разу вам не легче?

Дениза кивнула.

— Да, обычно так и есть, господин. Но кто даст гарантию? Уверена, если ей дать немного оправиться… — голос Денизы пресекся.

Франсуа оглядел ее с головы до ног.

— Мы здесь лишние?

— Да, господин. Покажи Арлетте дитя, но потом вы должны уйти.

Держа дочь за ручку, Франсуа скривил губы в усмешке.

— Видишь, как мною распоряжаются эти бабы, моя Арлетта?

— А где дитя? — спросила девочка.

— Здесь. — Франсуа повел дочку вокруг кровати к тому месту, где сидела чужая женщина. У ее ног стояла деревянная колыбель. Эту колыбель смастерили для сына госпожи Джоан, но поскольку у маленького Франсуа начались трудности с кормлением, да и сама мать пожелала, чтобы ребенок был все время с ней, сиделка временно положила в колыбель своего собственного новорожденного сынишку. Он тихо и спокойно спал.

— Хочешь посмотреть на братика, милочка? — спросила няня. У нее отсутствовал один из передних зубов.

Арлетта нагнула головку. Женщина осторожно развернула шелковую шаль, и перед взором Арлетты предстал комочек темных волосиков, маленькое сморщенное мокрое личико и розовый ротик. Глаза ребенка были широко открыты, он раздраженно хныкал. Это ее братик, поняла Арлетта, и это от него исходил тот непонятный запах, который наполнял комнату.

— Франсуа… — Арлетта нежно погладила щечку братика. Она смутно чувствовала, что с ним что-то неладно. Казалось, что дыхание доставляло ему затруднения, его губки были подернуты синевой, но, хотя Арлетта и была достаточно чувствительной, чтобы понять, что не все в порядке, она все же была чересчур мала и не могла выразить свои ощущения в словах.

Боясь, что ее прикосновение может повредить братику, девочка отняла руку. Она отступила на шажок назад, случайно зацепив носком за деревянную ножку колыбели. Тотчас же оттуда донесся громкий пронзительный вопль. Ребенок сиделки был в полном здравии.

— Франсуа болен, — пробормотала Арлетта, зачарованно наблюдая за бело-розовым созданием в колыбельке. Так же должен был выглядеть и пахнуть и ее маленький братик. — Франсуа болен.

— Чепуха, дочка! Он просто хочет спать, — ответил отец со снисходительным смешком. — Теперь пошли. Разве нам не указали на дверь?

Оценка Арлеттой состояния здоровья ее братика оказалась на удивление точной.

Он был болен, и чем дальше, тем хуже. Так что Арлетте удалось посмотреть на него только один разок, совсем чуточку, тем более, что проблемы были не только с младенцем. Здоровье госпожи вызывало не меньшие опасения, и Арлетту не пускали в ту горницу.

Маленький Франсуа еще трое суток цеплялся за жизнь.

После его ухода из жизни нянька завязала в узел свои пожитки, подхватила своего собственного, раздражающе здорового отпрыска, и явилась в детскую попрощаться с Агатой, своей отдаленной родственницей.