Холод смерти - [51]

— Я слышал, что миссис Делони жива.

— Конечно, жива. Она живет в доме, который построил сенатор в 1901 году на Гленвью-авеню. Кажется, в сто третьем.

Я запомнил адрес. Послышалось звяканье, и в комнату вошел Берт Хагерти с подносом, на котором стояли лед и стаканы. Я расчистил место на секретере, и он поставил поднос с клеймом гостиницы Бриджтона.

— Что ты так копался? — пробурчал Хоффман.

Хагерти замер, взгляд его забегал.

— Не смей так со мной разговаривать, Эрл. Я тебе не прислуга.

— Если тебе не нравится, ты свободен.

— Я понимаю, что тебе плохо, но всему есть пределы...

— Кому плохо? Мне хорошо.

— Ты пьешь уже сутки.

— Ну и что? Человек имеет право утопить свое горе. Голова у меня ясная, как стеклышко. Можешь спросить мистера Артура. Мистера Арчера.

Хагерти натужно рассмеялся фальцетом. Это был очень странный звук, и я попытался его заглушить.

— Лейтенант мне только что рассказывал одну древнюю историю. У него потрясающая память.

Но настроение у Хоффмана было испорчено. Он неловко поднялся, подошел к нам с Хагерти и окинул нас взглядом. Я почувствовал себя в клетке с больным медведем и его поводырем.

— Смешно, Берт? Ты считаешь мое горе смешным? Она была бы жива, если бы у тебя хватило духу удержать ее. Почему ты не вернул Элен из Рено?

— Я во всем виноват, — раздраженно воскликнул Хагерти. — Я ладил с ней лучше, чем ты. Если бы у нее не было отцовского комплекса...

— Заткнись, ты, вшивый интеллигент. Тряпка! Я тоже знаю кое-какие слова... И не смей больше называть меня Эрл. Мы не родственники. И никогда бы не были ими, если бы мое слово хоть что-нибудь здесь значило. Какое ты имеешь право приходить в мой дом и шпионить за мной? Ты кто такой?! Баба!

Хагерти молчал, беспомощно глядя на меня.

— Я сейчас сверну тебе шею, — продолжил его тесть. Я встал между ними.

— Лейтенант, давайте без насилия. Это не украсит вашу биографию.

— Это ничтожество еще будет обвинять меня. Он сказал, что я пьян. Объясни ему, что он ошибся. Пусть он попросит у меня прощения.

Я незаметно подмигнул Хагерти.

— Берт, лейтенант Хоффман трезв. Он сможет сам себе налить. А сейчас вам лучше уйти.

Кажется, Берт был раз этому. Я проводил его до выхода.

— Это уже в третий или четвертый раз, — тихо произнес он. — Я не хотел его заводить.

— Пусть немного успокоится. Я посижу с ним. А потом я бы хотел поговорить с вами.

— Я подожду в машине.

Я вернулся в клетку к медведю. Хоффман сидел на кушетке, поддерживая голову руками.

— Все пошло к черту, — произнес он. — Этот нытик Берт Хагерти надоел мне. Что ему от меня надо? — Настроение его постепенно улучшалось. — Ну хоть ты меня не бросил. Давай наливай себе.

Я смешал себе легкий напиток и вернулся на кушетку. Хоффману я не стал наливать. Может, в вине и есть истина, но в виски, особенно в тех количествах, в каких поглощал его Хоффман, могли быть только химеры, и так наседавшие на него со всех сторон.

— Вы рассказывали мне о Люке Делони и о его карьере.

Он искоса посмотрел на меня:

— Не могу понять, что это так тебя интересует Делони. Он уже двадцать два года как мертв. Двадцать два года и три месяца. Он застрелил себя. Ты, наверное, знаешь? — Его взгляд, устремленный на меня, выражал мрачную подозрительность.

— Между Элен и Делони что-то было?

— Нет, он ее совершенно не интересовал. У нее был роман с лифтером, Джорджем. Уж я-то знаю, она упросила меня, чтобы я устроил его на работу. Я был тогда у Делони кем-то вроде управляющего. Люк Делони и я, в чем-то мы были даже похожи.

Он попробовал сплести пальцы, но средний все время соскальзывал с указательного. Наконец ему удалось осуществить этот маневр при помощи другой руки. Пальцы у него были толстые, как вареные сосиски.

— В какой-то мере Люк Делони был бабником, — снисходительно заметил он. — Но он никогда не путался с дочерьми своих друзей. И потом ему никогда не нравились девчонки. Его жена была лет на десять старше его. Как бы там ни было, но он бы не стал связываться с моей дочерью. Он знал, что я убью его за это.

— Вы это серьезно?

— Подлый вопрос, мистер. Если бы ты мне не нравился, я бы вышиб из тебя мозги.

— Ну, без грубостей.

— Я ничего не могу сказать плохого о Люке Делони.

Он хорошо обращался со мной. А в конце концов, как я уже сказал, застрелился.

— Самоубийство?

— Нет. Зачем бы ему было совершать самоубийство? У него было все: деньги, женщины, охотничья избушка в Висконсине. Он и меня туда возил не раз. Это был случайный выстрел. Так было запротоколировано, и так было на самом деле.

— Как это произошло, лейтенант?

— Он чистил свой пистолет тридцать второго калибра. Ему разрешили его зарегистрировать — я помог ему, потому что он часто носил с собой крупные суммы. Он вынул обойму, но, судя по всему, позабыл о патроне в стволе. Пистолет выстрелил, и пуля попала ему прямо в лицо.

— Где?

— В правый глаз.

— Я имею в виду, где это случилось?

— В спальне, у него в квартире. Он использовал квартиру на верхнем этаже для своих личных нужд. Я там частенько выпивал с ним. — Он хлопнул меня по колену и заметил, что мой стакан все еще полон. — Пей, пей.

Одним глотком я опрокинул половину.

— Делони пил, когда чистил оружие?