Холод - [47]

Время от времени пламя напротив машины набиралось веселой и злой силы, заставляя Филиппова инстинктивно прикрывать ладонью глаза, поэтому он не заметил, откуда в руках у Виталика возник бутерброд и пластиковый стаканчик. Тот молча протянул их своему подопечному, сунул руку под ватник, лежавший у него за спиной, и выудил оттуда бутылку водки. Филя зубами зажал бутерброд, чтобы держать пляшущий стаканчик двумя руками. Ощутив резкий вкус колбасы, он вспомнил, что ничего не ел уже почти сутки. Рот его мгновенно наполнился слюной, однако он бы не стал с уверенностью утверждать, что причиной тому была одна колбаса. Стаканчик в его руках все еще ходил ходуном, но для Виталика это не составляло проблемы. Судя по всему, он не однажды сталкивался в своей практике с подобным явлением, поэтому легко попадал в амплитуду Филиных колебаний, спокойно и ровно наполняя стаканчик, словно тот стоял на гранитной скале. Водка безмятежно лилась в нежно розовеющий в отсветах пламени белый пластик, а Филя, подобно собаке Павлова, исходил на слюну. Витавший в кабине запах солярки тоже вносил свою лепту. От ватника несло еще и машинным маслом, но в сочетании с колбасой у Фили во рту, с розоватой водкой, которая тихо плескалась в хлипком стаканчике, запахов ближе и роднее, чем эти, он сейчас не мог себе даже представить. Огромный, промерзший насквозь мир съежился до размеров теплой кабины старенького «ГАЗ-66», и в этом мире воцарился покой.

Дождавшись, когда Виталик наполнит стакан примерно до половины, Филя кивнул, вынул изо рта бутерброд и выпил. Водка оказалась дешевой и теплой, но это было именно то, что нужно. Вообще, все происходившее было именно тем, что нужно. Филя попал в правильное место. Он чувствовал, как сила возвращается к нему, и понимал, что все идет как надо, самым наилучшим образом. Модные рестораны, модные знакомства, модные скандалы, показы, приемы, тренды – все то, что он был обязан любить, потому что это любили другие высшие и недоступные для остальных люди, – все это улетело в черное небо вместе со снопом искр за лобовым стеклом, и он остался с твердым ощущением, что хочет любить лишь это – пропахшую соляркой кабину, пластиковый стаканчик у себя в руке и черта Виталика, уже наливавшего ему по второму кругу.

Филя откусил бутерброд, резко втянул носом воздух и замер, стараясь не упустить ни малейшей подробности своего счастья. Он хотел растянуть момент, зафиксировать, оставить его себе навсегда, и ему было плевать, что все происходящее – только иллюзия, и ничего этого нет. Это было самое лучшее «ничего этого нет» из всех возможных.

– Ты пей давай, – негромко, но внушительно сказал черт Виталик. – А то у нас одного недавно с моста сбросили.

Филя приоткрыл глаза:

– За что?

– Тару задерживал.

Дождавшись, когда Филя во второй раз опорожнит стаканчик, Виталик налил в него же себе, отщипнул малую кроху от бутерброда, по-собачьи резко понюхал ее и в один глоток выпил все, что было налито.

– А ты чего в одной шапке? – спросил он на выдохе. – Самоубиться решил? Или в бега подался? Не топят уже в больничке?

Он явно считал Филю сумасшедшим, и от этого разговаривал с ним таким тоном, который, по его мнению, подходил для разговора с человеком, сошедшим с ума.

– Хочешь, я тебе свой ватник отдам? Смотри, это ватник. – Виталик вытащил из-за спины потрепанную телогрейку. – Он теплый. Грязный малёха, но теплый. Накинь поверх пальтухана, а то правда загнешься.

Филя, в свою очередь, был уверен, что общается с чертом, поэтому тоже вел себя соответственно, больше стараясь помалкивать. С этой братией, он считал, лишний раз лучше не светиться. Мало ли какой компромат они собирают.

– Чем вас там кормят? – продолжал Виталик. – Водки-то не дают?

Филя замотал головой и стал молча натягивать подаренный ватник на свое дорогое кашемировое пальто.

– Ну, тогда пей… Держи, я еще налью.

Филя с готовностью принял от него освободившийся пластиковый стаканчик и подождал, пока тот снова наполнится.

– Хорошо, что ты появился, – подмигнул ему Виталик. – С тобой хоть посижу тут немного. Часов пять уже по всему городу эти костры палим. Умотался… Дымом провонял насквозь.

Он понюхал свой бушлат и засмеялся:

– Пожарник, блин. Не пустят меня домой.

– Почему? – во второй раз подал голос Филя.

– Моя не любит, когда дымом воняет. Мутит ее.

Филя потянул носом воздух и пожал плечами.

– Я не чувствую… А вам зачем эти костры? Старшие демоны приказали?

– Кто? – Виталик слегка озадаченно посмотрел на него, а затем почесал себе лоб под шапкой. – А-а, ну да… Они самые… Теплотрассы, говорят, надо отогревать. Если полопаются – до весны заморозим город. По дачам, по деревням придется всем разбегаться. Вас вон, дурачков, тоже надо будет куда-то везти. Не бросишь ведь… А демоны эти – да, задолбали уже конкретно.

Виталик усмехнулся и устало потер ладонью свое перепачканное сажей лицо.

– Дядька мой точно злой как шайтан… Денег сегодня не получил от заказчика. Сидел там за рекой со своей бригадой месяца три, всё уже почти сделали, и тут авария на ГРЭС. Веерное отключение агрегатов. Так и не дождался он денег на своей халтурке. Все бригады срочно в аварийный штаб вызвали. А он там Данилову дом строил. С начальством договорился, что на работе даже появляться не будет. Много денег хотел получить. Я ему говорю – завтра получишь, никуда твой Данилов не денется, а он меня за это на теплотрассы турнул. Сердитый очень. Деньги так сильно любит.