Холм демонов - [22]

Сразу же после завтрака Рыжий повез своих гостей к царскому терему, перед парадным входом которого уже вовсю шла церемония прощания с царевной. Царь Дормидонт, представительный седовласый мужчина в роскошном пурпурном одеянии и в золотой короне, слегка съехавшей на одно ухо, прощался с дочкой Танюшкой — высокой вертлявой девицей явно не первой молодости. Она была одета в скромное серое платье, какое в Царь-Городе носили многие женщины, и лишь аляповатый брильянтовый перстень выдавал ее происхождение и состояние.

Мизансцену достойно довершала массовка — благообразно-длиннобородые бояре, нарумяненные боярыни и стрельцы, ненавязчиво отгонявшие простой народ, пришедший разделить со своим Государем горечь утраты.

— Прощай, дщерь моя ненаглядная, — нараспев говорил Дормидонт Петрович. — На кого ж ты меня, понимаешь, покидаешь? Светик мой ясный, на кого ж ты отцветаешь?!

— Не плачь, батюшка, не плачь, родимый, — голосила в ответ Танюшка. — Не навек расставаемся, не навек разлучаемся. — При этом, как показалось Наде, царевна хитро подмигнула Рыжему, который, скорбно склонив голову, наблюдал за происходящим.

— Вся эта сцена напоминает мне какой-то мексиканский телесериал, — вполголоса заметил Дубов. — Только не помню какой. Что-то вроде прощания Луиса Альберто с Просто Марией.

— Скорее, что-то бразильское, — оценивающе оглядев сцену, пробурчал Селезень.

Государь трижды крепко расцеловал Танюшку и, ссутулившись, шаркающей походкой поплелся в свой осиротевший терем.

А Танюшка, встав посреди площади, низко поклонилась на все четыре стороны и села в роскошную позолоченную карету, запряженную тройкой белых коней. Следом за царевной туда влезли еще несколько человек, и экипаж тронулся, сопровождаемый напутственными рыданиями бояр и простого народа. Боярин Андрей по такому случаю даже снял свой огромный крест и принялся усердно им размахивать.

— Ну все, пора и нам, — сказал Рыжий, когда пыль улеглась и народ, поняв, что представление закончилось, начал понемногу разбредаться.

В карете Рыжего находилось новое лицо — невзрачного вида человек средних лет, одетый в точно такой же «ямщицкий» кафтан, какой был на кучере в царевниной карете.

— Это и будет ваш провожатый, — представил его Рыжий. — Официально — царский возница, а де-факто — тот самый колдун, который поможет вам, госпожа Чаликова, сохранить вашу девичью честь, а вам, господин Дубов — справиться с нашим общим приятелем Каширским. Так что прошу любить и жаловать — господин Чумичка.

— Ха-ха! — проскрежетал господин Чумичка. — Уж дайте мне добраться до этого Каширского…

— А что, у вас с ним свои личные счеты? — смекнула Чаликова.

— Да-да, и это тоже, — торопливо сказал Рыжий. — Но об этом Чумичка вам расскажет по дороге, если, конечно, пожелает. А сейчас нам пора ехать. И, пожалуйста, не удивляйтесь, чему бы ни пришлось вам стать свидетелями через каких-нибудь полтора часа.

— Есть ничему не удивляться! — громогласно отрапортовал Селезень.

Вскоре карета проехала сквозь городские ворота, но не с той стороны, откуда наши путники вошли в Царь-Город, а с противоположной. Василий, однако же, заметил, что охраняли их те же самые стрельцы, только на сей раз они были куда вежливее, чем два дня назад, и даже пожелали счастливого пути.

Дорога, ведущая на запад от Царь-Города, поначалу оказалась и шире, и изъезженнее, и многолюднее, чем та, по которой Дубов и его спутники добирались в город от Горохового городища. Рыжий охотно пояснил:

— По той дороге вообще никто не ездит и не ходит. Считают, что в районе Холма Демонов водится нечистая сила, а дальше — край света, где обитает страшный и прожорливый Змей Горыныч, который поедает всех, кто приблизится к его владениям.

— Бабкины сказки! — вновь заявил майор Селезень. Видимо, все чудеса последних дней не произвели на него никакого впечатления.

— Сказки-то сказки, но когда мои люди узнали, куда нужно отправляться за вашим «Джипиком», Александр Иваныч, то поначалу отказались наотрез. А ведь они далеко не робкого десятка. И только личный пример моего помощника Борьки заставил их туда идти. А что поделаешь — вековые предрассудки! Это ведь не крапива, их так просто не выполоть.

Вскоре огороды и ветхие избы по обеим сторонам дороги стали встречаться все реже, а затем перелески, перемежавшиеся возделываемыми полями, перешли в густой лес, подступивший к тракту сначала с одной, а затем и с другой стороны.

Через час с небольшим дорога сделала очередной изгиб, и взору путников открылся ее прямой участок, вытянувшийся через дремучий лес, будто тонкая струнка. Теперь было видно, что за версту вперед, поднимая пыль, кто-то едет.

— Да-да, это карета Татьяны Дормидонтовны, — подтвердил Рыжий. — Так что, любезнейший Чумичка, прибавь ходу.

Чумичка подстегнул лошадей, и расстояние между экипажами понемногу стало сокращаться. И вдруг майор Селезень, наблюдавший за дорогой через полевой бинокль, обнаружил, что царевниной кареты нет.

— Уж не испугались ли они нас? — забеспокоился майор.

— Ни в коем разе, — хмыкнул Рыжий. — Просто они свернули налево, там у них первая остановка.

— А, ну да, вы же говорили — загородная правительственная резиденция, — припомнил Дубов.