Холера - [32]

Холера не без интереса разглядывала выставленные на прилавках экспонаты. Скверно выделанные, сработанные зачастую с оскорбительной небрежностью без всякого понимания природы адских чар, они в некотором роде напоминали экспонаты музея. Может, некоторые из них и представляли собой какую-то ценность, но Холера сомневалась, что рискнула бы взять что-то из лежащего здесь в руки, не говоря уже о том, чтобы использовать в собственных целях.

«Подсвечник мертвеца», сработанный из наспех забальзамированной человеческой кисти, на обточенные пальцы которой были неаккуратно насажены свечные огарки. Абсолютная нелепица с точки зрения колдовского искусства, но огромное количество людей в Броккенбурге были свято уверены в том, что свет этого «подсвечника» не разбудит спящих хозяев дома.

«Зубы ведьмы», представлявшие собой горсть гнилых зубов с трудом определяемого возраста. По заверениям продавцов, эти зубы следовало глотать вместо лекарских пилюль, они гарантированно снимали лихорадку, горячку, разлив желчи и вздутие утробы. Холера не удержалась от смешка. Узнай Гаргулья про спрос на подобный товар, к вечеру следующего дня из пяти ведьм в Броккенбурге четыре будут шепелявить!

Холера не собиралась портить пассаукунстерам торговлю, за это можно было выложить на прилавок и собственные зубы, лишь рассматривала выставленные на продажу артефакты.

«Рубашка мертвеца», скроенная из человеческой кожи и покрытая сложной вязью из охранных сигилов. «Перст мудреца», высохшая до деревянной желтизны фаланга пальца. «Ожерелье трех сестер» из стертых временем шейных позвонков. Просто удивительно, сколько ценнейших магических талисманов, оберегов и амулетов можно изготовить, заполучив труп бродяги в ближайшей богадельне или разворошив свежую могилу!

«Волшебный нос», «Заговоренный кадык», «Вещее веко»…

Не удержавшись, Холера расхохоталась в голос, отчего окрестные пассаукунстеры, ведущие неспешную беседу и угощавшие друг друга вином из пузатого кувшина, враз примолкли.

— Что это вы смеетесь, мейстерин хекса? — осведомился один из них, угрюмый тип в теплой шерстяной фуфайке, — Или забавное чего углядели? Так папаша Адальберт вас уважит, продаст на пару грошей дешевле. Из уважения, значит, к вашему сану.

Холера не испытала той законной гордости, которая полагалась ведьме-недоучке третьего круга. В устах пассаукунстера обращение «мейстерин хекса» не было данью уважения, лишь очевидной насмешкой, он этого и не скрывал. Мерзкий старый тип, в придачу еще и либлинг — даже сквозь фуфайку угадывались не вполне человеческие контуры его тела. Пучок вяло шевелящихся щупалец, растущий из кадыка, какие-то оскизлые струпья под ключицами и… Вот же дрянь! На месте бургомистра Тотерфиша Холера не позволяла бы этой публике выползать за пределы Унтерзона, не говоря уже о том, чтоб торговать посреди Руммельтауна у всех на виду.

— Перчатка, — она спокойно ткнула пальцем в плохо выдубленную и уже пожелтевшую кожаную рукавицу, болтавшуюся на ветру, — Эта татуировка на тыльной стороне ее ладони, это gishjalmur, «шлем ужаса». Один из его видов. Вот та концентрическая звезда из трезубцев с восьмиугольной звездой в центре.

— Как-как? Эгисхьяльм?

Слово на адском наречии он произнес осторожно, тщательно скопировав не только звучание, но и интонацию. Хитрый старый либлинг. Холера знала одного сапожника, который захлебнулся собственной кровью, неосторожно произнеся вслух имя одного адского герцога.

— Наверно, он должен нагнать смертельный ужас на того, кого укажет палец человека в этой перчатке?

— И нагонит, будьте уверены! Ажно панталоны лопнут!

Холера усмехнулась. Может, ее улыбочка не шла ни в какое сравнение с зубастой пастью Гаргульи или милой мордашкой Страшлы, от которой гарпии падали оземь, но люди от нее иной раз вздрагивали. Это было ее маленькой местью за «мейстерин хексу».

— Едва ли. Кресты на пересечениях нарисованы в обратную сторону. Наверно, кто-то срисовывал их с гравюры через зеркало. Эта штука, стоит ей сработать, раздавит все пальцы владельца всмятку, как перезревшие виноградины. Самый паршивый Пассаукунст, что мне приходилось видеть.

Да уж, добавила она мысленно, если бы какой-нибудь из ведьм третьего круга довелось изобразить нечто подобное на занятиях по Пассаукунсту, Железная Дева, почтенная госпожа преподаватель, пожалуй, велела бы всыпать за такую работу столько плетей, чтоб вся кожа на спине завернулась розовой бахромой.

Пассаукунстер неприятно усмехнулся и сделалось видно, что тело его тронуто адской скверной куда серьезнее, чем виделось поначалу. Зубы у него были не человеческие, больше похожие на китовьи роговые пластины, за ними в глотке ворочалось что-то алое, слизкое и похожее на разваренный ком мясных жилок.

— Шли бы вы своей дорогой, мейстерин. Неча покупателей пугать мне тут. У нас дело честное, все по уму. А вы своим вредословиям только убыток сделаете.

Холера улыбнулась ему самой обаятельной из своих улыбок.

— В таком случае приятно оставаться и доброй вам торговли. Надеюсь, когда-нибудь вы и сами окажетесь на этом столе в виде набора амулетов. Может даже, кто-то приколотит вашу сморщенную высушенную елду над дверью, чтобы в доме был достаток. Только вообразите, как нелегко ему придется! Я даже не уверена, найдутся ли для этого в Брокке достаточно маленькие гвозди.