Хоккейные истории и откровения Семёныча - [49]

Патриот страны был Анатолий Владимирович необыкновенный. Однажды играл ЦСКА в Швеции, в Евле, против местного «Брюнеса». Матч товарищеский, судил финн. И вот перед началом игры шведский гимн играют, а советский — нет. Тарасов дает команду игрокам игру не начинать. Подъезжает судья: «В чем дело?». Тарасов объясняет. Шведы начинают суетиться, да вот, мол, не нашли, вы уж извините… Ваши проблемы. И что вы думаете, сорок минут искали наш гимн шведы, где–то по телефону переписали, но сыграли. И только после этого началась игра. И это тоже — Тарасов».

Что же касается Эпштейна, вновь вернулся к главной теме разговора Белаковский, «то я о нем могу говорить только в превосходной степени. Порядочный, интеллигентный человек, умница, неконфликтный. Жаль, что я не работал вместе с ним в команде мастеров».

— Олег Маркович, вот вы говорите, что Эпштейн был неконфликтным человеком, а ведь он был единственным тренером, кто в свое время осмелился вести открытую полемику с самим хоккейным «генералом» Тарасовым, смело отстаивая свои принципы, свое видение игры. И не побоялся тарасовского гнева, его публичных, в центральной прессе, упреков в отступничестве от советского стиля. Для этого нужны были и мужество, и убежденность в собственной правоте, не так ли?

— Да, Эпштейн полемизировал с Тарасовым по игровым проблемам. По методике тренировок. Я уж не такой–то великий знаток хоккея, но все же понимал, что Тарасов культивировал в ЦСКА мощный, силовой, атакующий стиль игры, с тактикой силового давления на противника. А Эпштейн придерживался других взглядов. Хотя и у него в команде тоже были здоровые ребята.

Ту полемику я хорошо помню, но со стороны Эпштейна она не носила враждебного, конфронтационного характера. Он вел дискуссию и считал, что команде подходит та тактика, которая приносит победу. Вот «Химик» играл от обороны и часто наказывал грандов.

Николай Семёнович никогда не был сторонником подготовки суперчеловека. Он не был сторонником того суператлетизма, который проповедовал Тарасов. Я довольно часто бывал на сборах ЦСКА. Вот, — вспоминает Белаковский, тренировались мы в Кудепсте, где была высокая крутая лестница. И одно из любимых упражнений у Тарасова состояло в том, чтобы игрок сажал на себя другого игрока и тащил его на самый верх этой лестницы. Потом они менялись. Совершенно изнуряющее занятие. Когда я потом считал их пульс, мерил давление, то это было нечто… Но с точки зрения результатов это было оправданно. Команда побеждала.

Однако понятно же, — заметил Олег Маркович, — что существуют сиюминутные и отдаленные последствия такого рода перенапряжений. Они не сказываются тотчас. А из той когорты немногие пережили 50 лет. Это не возраст для смерти мужика. Это сейчас в стране средний возраст жизни мужчины — 57 лет. Докатились мы. Но такие люди, как Венька Александров, не должны умирать в 50 лет, а Альметов — в 40 с небольшим. Лошадиная была работа, и мне, врачу, в ЦСКА работалось поэтому нелегко.

Беседуя с Белаковским, я не мог удержаться от соблазна и не задать вопроса о личности Василия Сталина, который, как считают одни, много сделал для развития столичного спорта, а по мнению других, нанес удар по спорту и нравственности спортсменов. Вопрос напрашивался тем более, что к фигуре сталинского сына в последнее время вновь привлечено внимание.

— Василий Иосифович создал прекрасный спортивный коллектив, категорически отрезал Белаковский. — При этом ВВС была комплексная спортивная организация, культивировавшая и футбол, и хоккей, и баскетбол мужской и женский, волейбол. Именно по его инициативе в Москве был открыт целый ряд спортивных сооружений, которые функционируют до сих пор. Плавательный бассейн на Ленинградском шоссе был перестроен из авиационного ангара, первый каток с искусственным льдом Василий Сталин начал строить на Песчаной, гимнастический зал — из ангара, теннисный корт — из ангара. Понятно, это же были летные сооружения. Но для спорта эта деятельность была весьма полезной.

Человек Василий Иосифович был своеобразный, достаточно вспыльчивый, часто принимал решения по первому докладу, хотя настоящий начальник должен выслушать обе стороны. А для ребят делал много хорошего. Вот, допустим, Виктор Шувалов 12 сентября 1951 года в игре с ленинградским «Динамо» сломал ногу. Такой был защитник у ленинградцев, Мишка Потапов, сделал накладку и сломал ему большую берцовую кость. Я наложил шину, отвез Шувалова в госпиталь. Утром, в шесть часов, звонок: «Доложите командующему состояние Шувалова». В шесть утра!

Упаси бог, чтобы ребята пожаловались на плохой обед или ужин. Сразу вопрос: «Вы чем тут занимаетесь, товарищ Белаковский?!». Квартиры спортсменам выбивал, машины вне очереди. И он никогда не пользовался своим положением в личных целях, а всегда — для дела. Вот я был майором, а штатная категория моей должности была подполковничья. Если не ошибаюсь, 5 марта 1952 года мы выиграли финал Кубка страны по хоккею у «Крыльев». Приходит в раздевалку Василий с адъютантом, всех поздравляет, благодарит, дает распоряжение начальнику команды Теплякову выяснить, кто из игроков в чем нуждается, и доложить ему лично. И у меня спросил: