Хоккейные истории и откровения Семёныча - [39]

Все пятерки в команде нашей были непохожи друг на друга. Одна больше техникой брала, другая — скоростью. Игроков в команду я подбирал очень скрупулезно, и главное мое внутреннее требование было: на площадке надо уметь мыслить, а не просто гонять шайбу. Юрка Мичурин, от Бога был хоккеист, помню, бросил: «Николай Семёнович, быстрее шайбы ведь не пробежишь». И верно, умный пас — основа игры, игрок, владеющий этим искусством, — это своего рода хоккейный интеллектуал.

Однажды я беседовал с нашим известным кинорежиссером Станиславом Ростоцким. Меня, в частности, интересовало, как он подбирает актеров на те или иные роли. «Если актер знает не больше меня, я его не уважаю, он годится разве что на роль статиста», — ответил маститый режиссер. Наша беседа проходила в дни, когда его фильм «Доживем до понедельника» получил премию на Московском международном кинофестивале.

Задумался я после той беседы. Какая смелая позиция режиссера! И ведь оправданная.

Думаю, это справедливо и в отношении хоккея, который Ростоцкий любил и в котором неплохо разбирался. Посредственность хорошо себя чувствует в рамках, очерченных тренером. Для талантливого, мыслящего игрока они узки. И тут главная задача тренера — подсказать, подтолкнуть в нужном направлении. Я никогда не стеснялся признаться, что сам учился чему–то (скажем, оригинальным финтам, обводке) у Никитина. Учился, и в свою очередь от чего–то его предостерегал, в чем–то и поощрял.

Один из наших с Тарасовым «камней раздора» — на каком фундаменте должно развиваться мастерство хоккеиста? У бывшего тренера армейцев сомнений здесь не было: «атлетизм есть, был и будет фундаментом, на котором базируется мастерство… Высокая скорость, сила, быстрота реакции, наконец, хорошо развитое качество ловкости — все это помогало спортсменам быстро приобретать технико–тактические навыки», — писал общепризнанный в хоккейном мире авторитет Анатолий Тарасов.

Я же всегда придерживался той точки зрения, что фундамент — это техническое мастерство и тактическое мышление. А сила, ловкость, быстрота — необходимые, но куда более легко совершенствуемые (разумеется, если человек развит нормально) качества. И примеров тому сколько угодно. В 60–70‑х годах шведский защитник Леннарт Сведберг считался одним из лучших в своем амплуа в Европе. Приезжал тренироваться с ЦСКА, и сами же армейцы говорили про него — «хиляк». Это не мешало Сведбергу быть блестящим техником и отменным тактиком, с большим умом действовавшим на площадке. Хотя собственно в атлетической подготовке — поднятии тяжестей, чистом беге швед уступал армейским игрокам.

Но вот пример другого порядка. Хоккеисты наших уральских и сибирских клубов в смысле атлетизма и физических кондиций не уступали тому же ЦСКА или «Динамо». Но коэффициент их полезного действия па площадке часто бывал минимальным из–за безалаберной тактической готовности и слабой технической оснащенности. А целесообразно ли в совсем молодом возрасте выпускать игроков на площадку вместе со взрослыми игроками? Ведь есть опасность того, что молодой хоккеист сломается физически и психологически, столкнувшись с маститыми, прошедшими огонь и воду, и медные трубы хоккеистами.

Или вот вопрос: можно ли вообще воспитать игрока экстра–класса? Кто мне ответит — кто воспитал Боброва? Это же был самородок, талантище! Убежден, что каждый игрок экстра–класса своим становлением обязан прежде всего себе самому, своему характеру. Высококлассный игрок — это прежде всего характер. И роль тренера в воспитании спортсмена экстра–класса заключается, в первую очередь, в том, чтобы, прививая ему обязательные, так сказать, школьные навыки, не сломать этот столь редко встречающийся характер.

Я вовсе не пытаюсь преуменьшить тренерскую роль. Для игроков средних способностей наставник необходим. Таланту он нужен как проводник, как советчик. Вот почему я сильно сомневаюсь, когда слышу: «Такой–то тренер воспитал …надцать хоккеистов экстра–класса». На мой взгляд, правильнее сказать «нашел». Тем более, что и это «нашел» лавров не убавляет: заметить спортсмена с характером, выделить его — дело весьма трудное. Тот же Тарасов сначала не разглядел. Ведь даже великого Харламова, отправив его на стажировку в Чебаркуль вместе с Гусевым.

Таланты так же редки, как и крупные алмазы. В идеале схема их «добычи» должна выглядеть так: наиболее способные мальчишки из дворовых команд (увы, в наши дни дворовые команды стали большой редкостью) попадают в специализированные школы. Оттуда — после отсева — в дублирующие (дублирующие, а не молодежные) составы и, наконец, после полутора–двухгодичной обкатки самые способные должны получать место в команде мастеров. И в этом деле свое веское слово должна сказать спортивная медицина.

Несколько слов о тактике, вокруг которой мы с Тарасовым тоже немало копий сломали. Существует аксиома: тактика выбирается в зависимости от соперника и от подбора собственных игроков. Мы в «Химике» культивировали хоккей маневренный, гибкий. Мы предпочитали выигрывать со счетом 2:1, а не 10:4, мы любили играть на контратаке. Но странная, на первый взгляд, припоминается мне сегодня вещь: в одном из сезонов «оборонец» Ляпкин забросил на 13 шайб больше, чем любой другой защитник, а «Химик» пропускал куда меньше шайб, чем и более маститые клубы. А нам Тарасов все талдычил: вы играете «не в тот хоккей». Хотя, играя в такой хоккей, мы, случалось, обыгрывали и армейцев, и спартаковцев, и динамовцев.