ХОХО. Целую. Обнимаю - [2]

— Ну вот, — говорит дядя Джей, останавливаясь на одном из наших любимых — «Человек из ниоткуда», или «Аджосси»[5]. Это боевик про ожесточившегося бывшего копа, который отправляется спасать соседскую девочку, когда ее похищают наркоторговцы. Как «Заложница» по-корейски, только лучше, потому что там не было Вона Бина. Вон Бин все делает лучше.

Дядя Джей включает субтитры, и мы приступаем к еде, обсуждая в процессе, насколько сложно воспринимать Вон Бина как аджосси — это в его-то тридцать три года. Когда приходят посетители, дядя делает звук потише и провожает их к залам. Я слежу за монитором, который показывает, не нажал ли кто-нибудь кнопку вызова, чтобы я могла принять заказ и принести еду, пока дядя разбирается с напитками.

К девяти вечера половину залов заняли, а фильм закончился — вместо него из колонок ревет кей-поп. Дядя Джей каждый месяц проигрывает в баре подборку лучших клипов с YouTube — я как раз смотрю, как группа девушек в одноцветных костюмах синхронно танцуют под прилипчивую электропоп-песню.

В отличие от некоторых ребят в школе, я так и не смогла втянуться в кей-поп — как и в любую другую поп-музыку, если уж на то пошло. В моем любимом плейлисте есть место только Баху, Гайдну и Йо Йо Ма.

— Ты разве не участвовала в важном конкурсе на этой неделе? — спрашивает дядя Джей из-за стойки, протирая стакан и рассматривая его на предмет пятен.

У меня внутри все резко холодеет.

— В субботу был, — горько улыбаюсь я. — Результаты пришли утром.

— Да? — хмурится дядя. — И что там?

— Я победила.

— Что? Правда? Ого, поздравляю! — Кулак дяди Джея торжественно взлетает в воздух, отвлекая внимание парочки посетителей от их тарелок с тако, и дядя поясняет: — Моя племянница — чемпион!

— Ага… — Я вожу пальцем по двум инициалам, вырезанным на столешнице, с сердечком между ними.

— Что не так? — Дядя Джей ставит стакан на стойку и откладывает в сторону тряпочку для протирания. — Я же вижу, тебя что-то тревожит.

— Жюри оставило свои комментарии. — С этими словами я выуживаю из кармана листок бумаги, который успела заметно помять, разгладить и наконец сложить в квадрат. — По идее, они должны помочь мне улучшить навыки к следующему конкурсу.

Пока дядя Джей читает заметку, перед глазами встают слова, которые я уже запомнила наизусть.

«Дженни очень талантлива и отлично справляется с технической стороной музыки, но в ней не хватает той искры, что сделала бы из идеальной ученицы выдающегося музыканта».

В следующем году сотни таких же виолончелистов, как я, подадут документы в лучшие музыкальные школы страны. И для поступления туда одной безупречной техники мало — я должна быть выдающейся, особенной.

Дядя Джей возвращает мне листок:

— И талантливая, и исполнение идеальное! По-моему, все так и есть.

Я запихиваю заметку поглубже в карман.

— Ты пропустил часть про «бездушного робота».

— Да, это я точно упустил из виду! — смеется дядя. Однако немного он мне, видимо, все-таки сочувствует, потому что тут же добавляет: — Я понимаю, что они тебя огорчили, но это всего лишь критический разбор, ты же постоянно такие получаешь.

— Дело не только в разборе, — возражаю я, пытаясь передать свою досаду словами. — Мне просто нечего улучшать. В музыке эмоции передаются через тональность и динамику, а я прекрасно справляюсь и с тем, и с другим.

Дядя Джей бросает на меня косой взгляд.

— Они сказали, что во мне нет искры!

Он с вздохом прислоняется к барной стойке.

— Мне кажется, ты еще просто не нашла свою искру, которая разожгла бы в тебе пламя стремления к тому, чего ты хочешь. Взять, например, нас с твоим отцом, когда мы решили открыть этот караоке-бар, хотя все вокруг твердили, что это пустая трата денег. Даже твоя мама так говорила, хотя ее сложно винить, ведь ей с детства приходилось считать каждую монету. Мы знали: будет непросто, и, может, вообще ничего не выйдет, но мы все равно попытались — потому что об этом мечтали.

— Но… — медленно начинаю я, — какое отношение это имеет к моей проблеме с жюри в музыкальных школах?

— Давай я сейчас все объясню по-твоему. Помнишь фильм, который мы сегодня смотрели, «Аджосси»? Вон Бин там говорит одну фразу, которую можно примерно перевести как «Живущие завтрашним днем должны бояться людей, живущих днем сегодняшним». И знаешь почему?

— Не-ет, — тяну я. — Но сейчас ты мне расскажешь.

— Потому что те, кто живет будущим, не рискуют. Они слишком боятся последствий. Тогда как живущие настоящим борются, не жалея себя, ведь им нечего терять. Я хочу сказать, может, тебе стоит поменьше думать о том, что впереди — о поступлении в музыкальную школу, и что будет после нее, — а вместо этого… просто пожить в свое удовольствие? Испытать что-нибудь новое, найти друзей? Поверь, твоя жизнь может быть такой, какой хочешь, если окунуться в нее как следует.

Над дверью звенит колокольчик, возвещая о прибытии новых посетителей.

— Добро пожаловать! — приветствует их дядя Джей, огибая стойку и оставляя меня вариться в своих мыслях.

Я подумывала написать сообщение маме, но и так прекрасно знаю, что она скажет: надо больше практиковаться и, возможно, дополнительные позаниматься с Юнби. И не слушать дядю Джея. Если он стремится жить в настоящем и следовать за мечтами, то мама куда более практична. Она уверена, что у меня получится сделать карьеру успешной виолончелистки, но только если я буду усердно работать и полностью сконцентрируюсь на своей цели.