Ходынка - [30]
- Не свят для вас народ, Бокильон, - сказала Надежда Николаевна.
- Не свят - согласился Бокильон. - Народ - не икона. Я его только изучаю. Это и есть этнография. И, знаете, у меня назрела страшная догадка.
- Какая же?
- Смотрите, какими толпами валит народ. Как решительно он идет, как уверенно! За подарками так не ходят. Так ходят брать по праву. Вам известно, до каких размеров народная молва уже довела ценность подарков?
- О, да, Москвин рассказывал. Эти кони, коровы, лотерейные билеты, деньги...
- Слухи без фактической поддержки, ни на чем не основанные, циркулировать не будут. А они основаны. Долг-то монархии перед народом ни дна, ни берега не имеет, вот в чем дело! Люди могут не сознавать размеры этого долга, но совсем его не чувствовать они не могут, понимаете? Это чувство и ведет их на праздник. И даже гонит. Потому что не взыскать долг - значит передать эту задачу детям. А многие, как видите, и детей с собой взяли.
- Бокильон, вы не этнограф! - рассмеялась Надежда Николаевна. - И не географ! Вы - революционер и социалист! Вы поклонник Нитше!
- Боюсь, это всё разные названия одного и того же занятия - вздохнул Бокильон. - Вернее, одной и той же позиции. Потому что иная позиция существует лишь для ученых приказчиков буржуазии.
- Да в чем же ваша страшная догадка?
- Обычаи имеют свойство изредка напоминать о своих истоках. У самых же варварских племен потлач сопровождается кровавыми жертвами. Чтоб жил один, должно заколоть другого! Согласен, этого никто сейчас не замышляет. Но если бы вы знали, какие темные глубины скрываются под самой обыденной, спокойной и мирной жизнью, Надежда Николаевна! Как страстно жаждет зверь, сидящий в каждом человеке и в каждом обществе, вырваться наружу! И нет надежнее способа этого зверя освободить, чем собрать вместе много людей, потому что толпа - она как увеличительное стекло. Она все хорошее в человеке душит, а все плохое в нем делает сильнее. И тогда полиция, которую в обычные дни проклинают, становится величайшим общественным благом. Вот чего я боюсь: приношения жертвы. Они ведь, бывает, сами собой приносятся. Стихийно, понимаете? Потлач - это ведь не чья-то выдумка. Это стихийно и неизбежно возникающий обычай. А возникает он по той простой причине, что нужен людям объективно, то есть отвечает их насущнейшим нуждам. Общественные явления закономерны так же, как явления математики и физики, как закон всемирного тяготения.
В толпе, проходившей мимо Надежды Николаевны и Бокильона, возник просвет, и в нем показалась высокая, одетая в длинное черное платье нищенка на костылях. Вид ее был ужасен: свою единственную ногу она одним махом переносила на расстояние в четыре-пять аршин сразу - да так и промчалась по мостовой, обгоняя соперников и оставляя за собой запах немытого тела и призрак лошади, несущейся полевым галопом.
- В наших силах назвать скопище праздником, но подлинный его смысл название не меняет. Монархия собрала народ, чтобы бросить ему подачку, а платить по своим векселям не собирается. Народ же собрался именно для получения долга, и так просто не разойдется. Получить долги будет не с кого. И даже подачек на всех не хватит - люди это уже чувствуют, оттого и спешат. Они... они больше не могут жить с несбыточной мечтой. И они спешат с ней расстаться. Расстаться так или иначе! До чего же эта мечта их измучила! Вы только поглядите на их глаза! На узелок с пряником так не смотрят. Такими глазами смотрят в Царствие Небесное. И пока эти люди не пройдут через ад, они в Царствии Небесном не изверятся. Достоевский говорит: хочешь уверовать в Бога - заботься о ближних до полного самоотвержения и тогда уверуешь непременно. Но из этого вывода можно и обратный сделать: хочешь, чтобы ближние уверовали - грабь их до последнего колоска, и уверуют свято.
- Нитше, один Нитше у всех на уме - прошептала Надежда Николаевна.
- И ведь разве мало русские себя в церквях жгли? - продолжал Бокильон. - Да что там жгли! Ругаться и водку пить целыми волостями бросали - и навеки. А это потруднее гарей будет. А что до Нитше, то он мальчик у Достоевского на посылках, и ничего больше.
- А вы не допускаете, что люди спешат за любовью? - спросила Надежда Николаевна. - За своей порцией царской любви? Есть ведь люди, которые любят царя и хотят взаимности? Которые готовы и дальше давать и давать в долг этой монархии? А в ответ хотят лишь знак внимания, сувенир?
- Допускаю. Такие люди обязательно есть, их даже много. Жертвовать собой и не желать наград - это самый христианский из всех мыслимых поступков. Но вот любви царя к народу не существует. Такая любовь просто не в природе монархии, понимаете? Любое государство - всего лишь меньшее зло, как, например, полиция - меньшее зло, чем смута, бунт. Вы можете представить полицейского, влюбленного в толпу на Сухаревском рынке?
- Чем же это все обернется? - спросила Надежда Николаевна.
- Даже образцовая нация способна мгновенно деженерировать, превратиться в первобытное племя - ответил Бокильон. - И более того - в стадо. А уж толпа - тем более. Потому я и прошу вас остаться в городе. Давайте, я все же провожу вас домой.
Книга Кондратия Биркина (П.П.Каратаева), практически забытого русского литератора, открывает перед читателями редкую возможность почувствовать атмосферу дворцовых тайн, интриг и скандалов России, Англии, Италии, Франции и других государств в период XVI–XVIII веков.Владычеством Ришелье Франция была обязана слабоумию Людовика XIII; Мазарини попал во властители государства благодаря сердечной слабости Анны Австрийской…Людовик XIV не был бы расточителем, если бы не рос на попечении скряги кардинала Мазарини.
В нелегкое время выпало царствовать царю Ивану Васильевичу. В нелегкое время расцвела любовь пушкаря Андрея Чохова и красавицы Ольги. В нелегкое время жил весь русский народ, терзаемый внутренними смутами и войнами то на восточных, то на западных рубежах.Люто искоренял царь крамолу, карая виноватых, а порой задевая невиновных. С боями завоевывала себе Русь место среди других племен и народов. Грозными твердынями встали на берегах Балтики русские крепости, пали Казанское и Астраханское ханства, потеснились немецкие рыцари, и прислушались к голосу русского царя страны Европы и Азии.Третья книга трилогии – «Невская твердыня» – посвящена кануну «смутного времени», последним, самым мрачным годам правления первого русского царя.
Роман Иванович Иванычук. Мальвы (Текст романа печатается с небольшими сокращениями.)
Хамза Есенжанов – автор многих рассказов, повестей и романов. Его наиболее значительным произведением является роман «Яик – светлая река». Это большое эпическое полотно о становлении советской власти в Казахстане. Есенжанов, современник этих событий, использовал в романе много исторических документов и фактов. Прототипы героев его романа – реальные лица. Автор прослеживает зарождение революционного движения в самых низах народа – казахских аулах, кочевьях, зимовьях; показывает рост самосознания бывших кочевников и влияние на них передовых русских и казахских рабочих-большевиков.
В романах Евгения Ивановича Маурина разворачивается панорама исторических событий XVIII века. В представленных на страницах двухтомника произведениях рассказывается об удивительной судьбе французской актрисы Аделаиды Гюс, женщины, через призму жизни которой можно проследить за ключевыми событиями того времени.Во второй том вошли романы: «Венценосный раб», «Кровавый пир», «На обломках трона».
Роман весьма известного до революции прозаика, историка, публициста Евгения Петровича Карновича (1824 – 1885) рассказывает о дворцовых переворотах 1740 – 1741 годов в России. Главное внимание уделяет автор личности «правительницы» Анны Леопольдов ны, оказавшейся на российском троне после смерти Анны Иоановны.Роман печатается по изданию 1879 года.