Ходорковский, Лебедев, далее везде - [153]

Дальше начались вызовы на допросы, чередовавшиеся порой в весьма интенсивном режиме. Адвокатессу Наталью Петросян разные следователи следственной группы допрашивали 15, 16, 23, 27 и 29 ноября. Причем наблюдалась такая картина. 15 ноября женщина явилась в главное следственное управление в сопровождении адвоката Павла Ивлева, представившего свой ордер на оказание ей правовой помощи. А на следующий день тот же следователь допрашивал уже самого Ивлева. В его протоколе допроса от 16 ноября, составленном всего на двух с половиной страницах, довольно коротко говорится о наличии базового договора «АЛМ Фельдмане» с ОАО «НК “ЮКОС”» и его содержании, оказании услуг некоторым зарубежным компаниям группы «ЮКОС», порядке оплаты работы адвокатов в этих случаях, использовании электронной системы платежей «Банк-клиент». Бросается в глаза, что на такой скромный по объему текст, судя по вводной части протокола, ушло пять часов. Нетрудно догадаться, что основное содержание разговора следователя с адвокатом осталось за пределами процессуального документа. О чем беседовали между собой эти два профессиональных юриста, логично спросить у самого Ивлева. Вот только небольшая часть его рассказа: «16 ноября 2004 г. я находился в помещении Генеральной прокуратуры в Техническом переулке, присутствуя в качестве адвоката при допросах адвоката нашего бюро Натальи Петросян и сотрудника бюро Марины Михайловой. Производившим допрос следователям, в том числе следователю Хатыпову Р.А., производившему допрос Михайловой, был предъявлен мой ордер на участие в этом допросе. Несмотря на это, непосредственно после допроса Михайловой, проведенного в моем присутствии, следователь Хатыпов сообщил мне, что он хочет допросить меня по тому же вопросу, то есть в отношении клиента бюро – компании “ЮКОС”. На мой протест, что такой допрос будет прямым нарушением закона, следователь Хатыпов сказал: “Значит, будем нарушать закон”. Хатыпов четко дал мне понять, что либо я дам показания в отношении своих клиентов, либо у него есть полномочия, чтобы меня немедленно задержать. На мой вопрос, что конкретно его интересует, Хатыпов пожал плечами и сказал: “Не знаю. Что-нибудь компрометирующее”. После этого я был вынужден дать показания, протокол моего допроса от 16 ноября 2004 г. содержится в деле. Завершив допрос, Хатыпов отправил подписанный мною протокол по факсу своему руководству. Однако, поскольку было уже 7 часов вечера, неизвестного мне адресата на месте не оказалось, и никаких инструкций в отношении меня следователь Хатыпов не получил. Он милостиво разрешил мне покинуть помещение прокуратуры и даже выехать в командировку за рубеж, что я и сделал немедленно, в тот же вечер, 16 ноября 2004 года. С тех пор в Россию я не возвращался».

Надо ли говорить, что весь комплекс следственных действий – обыск адвокатского образования без судебной санкции, истребование по запросам составляющих адвокатскую тайну документов и допросы адвокатов об обстоятельствах оказания юридической помощи клиентам – никак не согласовывался ни с положениями Уголовно-процессуального кодекса, ни с нормами закона об адвокатской деятельности и адвокатуре. Хотя сторона обвинения упорно гнула свою линию, утверждая, что все делает совершенно законно. Вот как это обосновывалось в одном из ответов защите руководителя следственной группы Валерия Алышева: в Адвокатском бюро «АЛМ Фельдмане» «без получения разрешения суда следователь проводил следственные действия не в отношении адвокатов, а в отношении членов организованной группы, что подтверждено вынесенными заключениями суда о наличии в действиях Аграновской Е.В. и Ивлева П.П. составов преступлений и постановлениями о привлечении указанных лиц в качестве обвиняемых, которые законны, обоснованны, мотивированны и не отменены до настоящего времени». Что и говорить, иначе как издевательством над презумпцией невиновности и пренебрежением к предусмотренным законом гарантиям адвокатской деятельности это назвать нельзя.

В связи с вышесказанным уже не вызывает удивления то обстоятельство, что, по рассказам адвокатов, общавшихся со следователями, те упорно твердили, что виды услуг, оказываемых «АЛМ», не могут относиться к понятию юридической помощи, оказываемой адвокатами. Спор зашел так далеко, что одна из задействованных в оперативном сопровождении «дела ЮКОСа» правоохранительных структур, а именно – милицейское главное управление по налоговым преступлениям, направила запрос в Адвокатскую палату Москвы по поводу бюро «АЛМ Фельдмане». Интерес обратившихся состоял в том, чтобы выснить, соответствует ли закону об адвокатуре, а также кодексу профессиональной этики выполнение адвокатами и другими сотрудниками бюро поручений клиентов, связанных с управлением коммерческими предприятиями, в том числе иностранными (открытие счетов в банках, управление ими, подписание договоров купли-продажи, индоссирование векселей, предъявление их к оплате). Полагаю, что ответ президента Адвокатской палаты Москвы Генри Резника их разочаровал, поскольку в нем на основе российского и международного законодательства, регламентирующего адвокатскую деятельность, однозначно сообщалось, что никаких противоречий здесь нет. Более того, «выполнение указанных действий именно адвокатами является общепринятой мировой практикой».