Ходок-4. Война - [53]

— Много будешь знать — скоро состаришься, душегуб! Просто изъяви внутреннее согласие последовать за мной! — прозвучал отнюдь не вежливый ответ.

Митька вздрогнул. Хоть факт о том, что для приобщения требовалось убивать и был в Велграде общеизвестен, однако откуда об этом знать ни разу не приобщенному к обряду чужаку.

Димитрию повезло. Его признали полезным и позволили убить дважды. Таким вот, гаденьким образом он и получил защиту разума от проклятия. Жертвами воздушника становились светляки, тех сразу пустили под нож. Однако сейчас «бесполезных» практически не осталось. Ценность обычного погонщика повозки была не слишком большой, потому при следующем ритуале хочешь не хочешь, а пришлось бы сражаться.

Да и субстанцию полученную после подобия побед Митька усваивал с трудом. Особенно во второй раз. Вот Дорофеев и боялся, что или не осилит соперника на дуэли или сойдёт с ума после.

Димитрий привык подчиняться приказам. Он делал это всю жизнь, поэтому без пререканий и борьбы выполнил требуемое. Незнакомец прочел покорность в его глазах и сразу же ухватил за руку. Сознание адепта помутилось. А когда ясность мысли пришла в норму, выяснилось, что они перенеслись в личное пространство захватчика.

— «Я ещё удивлялся, что моя магия на него не действует! Он же, как минимум, сферы Единого Тела! Неужто кто извне пожаловал? А что? Вполне может быть… Ведь проник же сюда узкоглазый!»- Дорофеев жутко завидовал азиату и потому возненавидел. Мелочность, алчность и желание выжить любой ценой являлись превалирующими чертами характера ублюдка.

— Уважаемый, я в вашем полном расположении, пожалуйста, выведите меня отсюда! — залебезил бухнувшись на колени Митька.

Ответом на столь подобострастную мольбу стал презрительный взгляд.

— Мне пока некогда с тобой возиться. Посиди здесь, но ничего не трогай, иначе пожалеешь! — с такой отповедью могущественный практик исчез, а Димитрий сел, поджав ноги. Сама идея о том, чтобы ослушаться, вызывала у него ужас.

— «Несомненно, все случившееся — к лучшему. Нужно втереться в доверие, а там посмотрим!»- успокоил себя Дорофеев и прикрыл веки, приводя в порядок расшалившиеся нервы.

* Сварог по одной из версий является сыном Даждьбога, от которого и произошла Ассоль;

Глава 27. Приобщение

Дурного набраться легко, попробуй научиться чему-то хорошему!

Увещевание матери непутевому чаду.

Центральная арена Велграда, как и раньше, была переполнена. Несколько тысяч людей присутствовало в местном колизее, но на этом сходство с минулым заканчивалось. Не было слышно шума и гама, не ходили лоточники, не суетились букмекеры, призывно не улыбались дамы легкого поведения, в поисках денежных мешков, обычная толпа не неистовствовала снаружи, просматривая пузыри-трансляторы. Много, очень много, таких вот «не» мог выхватить наблюдательный глаз при сравнении. Однако где же взяться независимому, незамутненному оку в поражённом проклятьем полисе.

Изменилось и вип-ложе. Когда-то тут посиживали представители, пусть и не действующей, Городской Думы, а также особо удачливые торговцы и влиятельные служащие. Теперь же на весь стометровый объём роскошной части стадиона приходилось всего пять человек. И все же ощущение полноты трибун такое количество вполне обеспечивало. Дело заключалось в том, что тутошние властители претерпели существенные метаморфозы.

Центральное место по-прежнему занимал князь. Вот только государь кардинально преобразился. К человеческой части здешнего повелителя добавилось метров двадцать толстых, покрытых крупной чёрной чешуёй, колец.

Вяземский походил на исполинского удава, к которому кто-то по недоразумению прилепил голову и торс когда-то в расцвете сил мужчины. Да и видно было, что людское начало постепенно уходит из тела правителя: на лбу и верхней части черепа росло аж шестеро рогов, а за лопатками трепетали полутораметровые кожистые крылья.

Не уступали предводителю и остальные. Прямо на полу, справа, сидел Фёдор Клеванский. И ранее могучий, теперь он напоминал волота *. Даже в сидячем положении его макушка на три метра возвышалась над поверхностью каменных плит, а ширина и вовсе вдвое превышала предыдущее значение. Дородный боярин покрылся шерстью и не носил одежд. Ворс рос столь густо и был так колюч, что в этом отпала необходимость. Главным отличием от мифического великана являлось наличие такого же, как и у Мстислава, украшения между глаз. Только отростков было пять, да вместо крыльев за спиной колыхалась масса овеществлённого мрака. Такое вот воспоминание осталось от общеизвестной клички вельможи*.

Игорь Старицкий, по прозвищу Бес, размещался позади сюзерена и превратился в однорукого черта — переростка. Отрубленная конечность так и не восстановилась, что придавало фигуре некую угловатость и скособоченость. Размеры бес — гигант имел поскромней: около сажени ввысь и всего аршин вширь*. Зато пространство вокруг также пятирогого бороздили тени. Лики боли и страданий сгущались за затылком колдуна, расплескиваясь вокруг и создавая зловещую ауру.

Слева от Вяземского на худых костлявых ногах покачивался Костя Маринин. Кощей окончательно превратился в своего сказочного теску увеличенного в несколько раз. Хотя если судить о нем в целом, то он «сохранился» лучше всего, но и смотрелся слабее коллег по цеху.