Ходи осматриваясь - [26]

— Это точно?

— Куда уж точнее, если завтра будут хоронить. — Я замолчал, собирая разбегающиеся мысли. — Молчишь? — Саша хмыкнул. — На меня тоже поначалу будто оторопь нашла. Потом покумекал и рассудил: вполне возможно, что это всего лишь ничего не значащее стечение обстоятельств. Сердце, знаешь ли, не выбирает, когда ему остановиться.

— Странно, — скептически заметил я, — очень даже странно. И почему такая спешка с похоронами?

— Так и думал, — отозвался Саша, — что сразу подключишь свое воображение.

— Что ни говори, а мысли навевает, разве нет?

— Может, да. А может, и нет.

— Черт! — разразился я. — В голове все смешалось. Тамара… Борис… А теперь вот Вайсман. Случайные, разрозненные события? Или как-то увязаны?

— Не знаю. Но всяко бывает.

— Кстати, есть что о Тамаре?

— Пока ничего, — ответил Саша. — Но, думаю, к вечеру что-нибудь проклюнется.

— Если она была с ним в Казани, — продолжил я, — следовательно, тоже уже вернулась? А если не была… Интересно, как они объяснят отсутствие на похоронах патрона его правой руки.

— А ты уверен, что ее не будет? — поддел меня Саша.

— Вот и ладно, — сказал я. — Вот и поглядим. А сейчас у меня к тебе еще одна неотложная просьба. Будь другом, напряги свой детективный ресурс и раздобудь ее московские координаты.

— Зачем тебе это? — насторожился он.

— Если можешь, сделай, пожалуйста. — Я не стал ничего объяснять.

— Как скоро?

— Часа через два буду в редакции. Удастся что-нибудь выведать — позвони туда сразу же.

Неожиданное известие не переставало занимать меня всю дорогу до редакции. Я силился отвлечься, но переживал и переживал его, почти физически — нёбом — ощущая дурной привкус. Что-то меня растревожило, и здорово растревожило. Однако ничего путного в голову не приходило — все вертелось на грани беспредметных предчувствий.

К шефу я заявился в состоянии сильного возбуждения. И с ходу попросил об отпуске — хотя бы недели на две.

— Никакого просвета? — спросил он сочувственно. — Или тебя гложет еще что-то?

— Да нет, просто работник сейчас из меня никакой.

— Значит, отпуск. А я-то решил, что ты пришел ругаться.

— Ругаться? — не понял я.

— Статья-то твоя из субботнего номера вылетела.

Сокрушенно помотав головой, я покаялся в страшнейшем для него грехе — небрежении к газете, признавшись, что начисто позабыл о статье.

— Вот как. — Он насупился. — Это совсем не то, что приятно слышать от ведущих сотрудников.

— Виноват — исправлюсь. — Я усмехнулся: — И что там со статьей?

— Появились новые документы Счетной палаты. Прямо по теме. До нас они еще не дошли, но, видимо, в статью потребуется внести кое-какие изменения. Придется тебе малость еще поднатужиться.

— Нет проблем, — сказал я. — Известите заранее — на пару часов забегу. Но отпуск все-таки оформлю.

— Черт с тобой, оформляй.

И тут грянуло. Я собрался было попрощаться, но он удержал меня жестом пухлой ладошки. Как-то непривычно помялся, поерзал и, точно решившись на нечто отчаянное, шумно выдохнул:

— Извини, пожалуйста. Отпуск твой… он связан только с Борисом?

— Не уловил, — с недоумением дернулся я.

— Ну, понимаешь, — он явно пересиливал себя, — может быть, ты увлекся каким-нибудь делом?.. Перспективной темой?

— Простите, но все еще не улавливаю.

Он засопел и выдавил:

— Ладно, выложу прямо. Был ты недавно в некоем банке?

— Гмм… — От неожиданности я чуть не потерял дар речи, но совладал с собой и сухо признал: — Ну был. И что из этого следует?

— Зачем?

Я пожал плечами:

— К газете это отношения не имеет.

— Постой… Как это не имеет? Ты был в банке, стращал каким-то компроматом…

— Может, так же прямо откроете, откуда ветер дует?

— Не важно. Один человек из мэрии…

— Одна бабушка сказала, — огрызнулся я.

— Не груби. — Он откашлялся и принялся перебирать бумаги на столе. — Наверное, я не прав. На тебя это непохоже. Так я и сказал: чушь, мол, собачья.

— Куда вы клоните?

— Да никуда я не клоню. Просто… Просто хотелось бы знать, чем занимаются мои сотрудники.

— К газете, — повторил я, — это не имеет никакого отношения.

Он задумчиво помолчал. Потом, усмехнувшись, примирительно заметил:

— Ладно, строптивец. Иди отдыхай. Наверно, я напрасно об этом заговорил. Но… — Помедлив, ввернул: — Будь, пожалуйста, осторожней.

Уже второй раз меня предостерегали — призывали к осторожности. Я вышел в приемную. Настрочил и оставил Леночке заявление об отпуске и отправился к себе.

К вящему моему удивлению, разговор меня не сильно задел. Если я и испытывал поначалу некоторую досаду, то недолго — очень скоро, едва я переступил порог своей каморки, возобладало странноватое, неопределенное чувство ожидания. Минут пять я просидел за столом неподвижно, прислушиваясь к этому чувству: что-то стронулось? Не стоило, пожалуй, обольщаться. Скорее всего, реакция из банка — не большее чем вполне оправданное выражение недовольства моим бессмысленным демаршем. И все-таки… — И все-таки, — усмехнувшись, сказал я вслух, — хоть какая-то подвижка. — И принялся разбирать и просматривать кипу накопившихся газет, нетерпеливо поглядывая на телефон.

Саша позвонил около часа и продиктовал адрес. Оказалось, что это в моих окрестностях, где-то в конце Рублевки. По дороге я заскочил в магазин, купил коробку конфет и, подумав, прихватил на всякий случай бутылку «Русской».