Ход Снежной королевы - [16]

.

– Кого? – прошептал и я, против воли завороженный его рассказом.

Антуан покачал головой.

– Я не знаю, месье. Он был в черном и скользил по полу, как тень. Как безмолвная темная тень. Лишь в одном я готов поклясться, хоть на Библии, – это не был кто-то из слуг или кто-то из тех, кто живет в замке. И, только между нами… я уверен, что он вообще был неживой.

– Значит, вы тоже его видели, – пробормотал я. – Как и Люсьен.

В глазах Антуана мелькнул страх. Нет, я не ошибся: именно страх.

– Не только видел, месье Лефер, – проговорил Лабиш. – Я еще и слышал его.

– Что вы слышали? – изумился я.

– Как он плачет. – Дворецкий облизнул пересохшие губы. – Это было ночью, месье. Я проснулся… и услышал ужасные звуки. – Рассказчик содрогнулся. – Он рыдал, как может рыдать только неприкаянная пр́оклятая душа. Ни одному человеку не под силу произвести такие звуки.

Я немного подумал.

– Может быть, лила слезы какая-нибудь служанка? Кто-то, чья комната располагается рядом с вашей?

Антуан решительно покачал головой.

– Нет, месье. После того как умерла моя жена, комната слева пустует. А справа ничего нет, там глухая стена.

Я откинулся на спинку кресла. Антуан пришел ко мне не просто так. Он надеялся, что, может быть, я сумею отыскать всему происходящему какое-нибудь рациональное объяснение, до которого не мог додуматься он сам. Ведь, что ни говори, старый дворецкий вовсе не отличался легковерием, и его не так-то легко было испугать. Однако он сидел передо мной, зажав руки между коленями, и в его лице плескался страх.

Что же происходит в замке, в самом деле?

– Ты говорил с графом о том, что слуги слышат и видят что-то непостижимое?

Антуан несколько раз моргнул.

– Нет, месье.

– А с графиней, конечно, говорить бесполезно. – Я потер подбородок. – Скажи, ты знаешь легенду о четырех замурованных тамплиерах?

Дворецкий кивнул:

– Да, месье, я ее слышал. Говорят, тамплиеры занимались в Иссервиле всякими делами, которые были неугодны богу. Некоторые не пожелали раскаяться, и тогда их замуровали в стене замка, когда король Филипп уничтожил орден.

– Думаешь, это они и есть? – напрямик спросил я.

– Если бы вы слышали, как он рыдает ночью, вы бы тоже в это поверили, – твердо ответил Антуан. – А кровавая надпись? Она ведь появилась не просто так.

– Пожалуй, – помедлив, согласился я. – И еще странное исчезновение судьи…

– Но судья никуда не исчез, – запротестовал дворецкий. – Кучер Альбер доложил мне, что на конюшне не хватает одной кареты. Значит, месье Фирмен просто отправился покататься…

Он хотел добавить еще что-то, но не успел. В коридоре послышались быстрые шаги, и в следующее мгновение дверь распахнулась. На пороге стояла смертельно бледная Матильда. Она запыхалась и прижала руки к груди.

– Господа, – умоляюще прошептала она, – господа… Я не знаю, что мне делать. Он мертв, о господи, он мертв! Его убили!

Мы с Антуаном и сами не заметили, как оказались на ногах.

– Кто мертв, мадемуазель? – пролепетал дворецкий. – О ком вы говорите?

Матильда в отчаянии заломила руки.

– Андре Северен, химик… Его застрелили!

2. Из зеленой тетради Люсьена дю Коломбье

И опять я пропустил все самое интересное, потому что читал Стивенсона, а потом отправился искать тетю Дезире, которая куда-то запропастилась. Снаружи вновь бушевала снежная буря, а тети нигде не было, и вместо нее я увидел мамину горничную Полину, которая и сообщила мне о том, что произошло.

Убитого месье Северена обнаружила Франсуаза, которая от увиденного едва не упала в обморок, но нашла в себе силы добраться до Матильды и рассказать обо всем. Бедная Франсуаза – как будто ей мало того, что довелось пережить вчера… Мне было ее очень жаль, но еще больше – месье Северена, потому что он был добрый и никогда не чинился, не то что некоторые. И потом, из них двоих ему все-таки повезло гораздо меньше.

Меня не хотели пускать, но я все же увидел его. Он лежал на полу своей комнаты с удивленным выражением лица, которое так меня поразило, а крови (вопреки тому, что пишут в книжках) натекло совсем мало. Папа стоял возле тела с удрученным видом, слуги суетились, кто-то входил, кто-то выходил, появился и Филипп Бретель, но потом выскочил как ошпаренный. Луи Констан, помощник депутата, наоборот, никуда не выскакивал, он все ходил но комнате, осматривал тело, думал, собрав в складки кожу на лбу, и хмурился.

– Надо послать за полицией, – наконец сказал папа. – Произошло убийство, тут нет никаких сомнений.

– Думаете, деревенскому полицейскому окажется под силу разобраться в этом деле? – спросил Констан, насмешливо сощурясь.

Папа метнул на него быстрый взгляд.

– Вряд ли, – со вздохом промолвил он. – И потом, лучше подождать, пока метель уляжется. Конечно, деревня недалеко, но в такую погоду…

Он не договорил. Констан положил руку ему на рукав.

– Насколько я понимаю, месье Северен представлял большую ценность для ваших предприятий? – вкрадчиво осведомился он.

– Да, – отозвался отец несколько удивленно. – А почему, собственно…

– Предоставьте это дело мне, – уверенно заявил Констан. – Не забывайте, я как-никак бывший полицейский. – Папа колебался, и тогда Констан добавил: – Когда-то я уже оказал вам серьезную услугу, так что у вас нет никаких причин не доверять мне.