Ход Конём - [21]

Он снова прицелился и выстрелил, метя капитану в голову, но Кэп, как раз, присел, прощаясь с Антошкой, и пуля просвистела выше цели.

И вот Кэп повернулся и снова побежал к кораблю. Навстречу своей смерти.

Человек на палубе навел пистолет прямо в середину груди…

Старик на балконе вскинул голову и окинул причал неожиданно быстрым, острым взглядом. Палец, лежащий на ограждении, шевельнулся, будто подавая кому-то сигнал. На нем красной вспышкой сверкнул перстень, похожий на тот, что был у Антона, только поменьше.

«Теперь все…», — думал человек на палубе, медленно спуская курок…

Копейкин все летел навстречу, то ли не замечая нацеленного пистолета, то ли надеясь успеть уклониться в последний момент. Но было уже не успеть…

Грохнул выстрел.

Хорхе. Он появился откуда-то сбоку, в каком-то немыслимом, невозможном прыжке он летел, вытянув руки, головой вперед, развернувшись боком к земле, наперерез пуле.

— Buena suerte, senor![84] — крикнул он, пролетая мимо лица Копейкина и широко улыбнулся.

В ту же секунду, пуля, предназначенная Копейкину, вонзилась таксисту в спину, сразу же перебив позвоночник, прошла навылет, вышла из груди, брызнув Кэпу в лицо фонтанчиком крови и, потеряв скорость, упала ему под ноги.

То, что только что было местным таксистом нумеро уно, и лучшим водителем в этих местах, пролетело по инерции еще несколько метров и тяжело шлепнулось на землю лицом вниз.

Копейкин не остановился оглянуться на Хорхе. Было ясно, что ему уже не помочь. А промедление и вовсе сделало бы его гибель бессмысленной. Он даже не замедлил шага и через секунду был уже у трапа, как раз вовремя, чтобы встретить первого бандита, спустившегося вниз. Кэп схватил противника за руки и, скрестив их, рванул в противоположные стороны пока не послышался хруст костей. Потом, перехватил сразу обмягшего противника, схватив одной рукой за ворот, а второй за пояс, пригнулся, прикрываясь им как щитом от выстрелов и попер вверх по трапу, загораживая выход напирающей сверху толпе.

«Минут пять продержусь, — думал он, — или три… потом сомнут, или догадаются обйти сзади. Лишь бы мальчишка успел убежать…»

Куда будет бежать мальчик, теперь, когда верного таксиста не было в живых, он не знал. Да все равно куда! Лишь бы отсюда! Здесь через три минуты, максимум, пять, все будет кончено.

«Беги, малыш, беги!»

21

Но «малыш» и не подумал бежать!

Наоборот. Несколько мгновений он стоял на причале, озираясь, прежде чем взгляд его упал на старика на балконе.

Старик едва заметно медленно кивнул головой, прикрыв веки, и чуть улыбнулся уголками губ.

Палец с перстнем снова приподнялся и показал направление.

Метнувшись по причалу к носу корабля, Антон обнаружил там маленькую лесенку, спущенную вниз, быстро вскарабался по ней на борт, пробежал по палубе к корме и оказался за спиной дерущихся.

Командир удивленно вскинул брови и сделал шаг к мальчишке, но Антон не обратил на него внимания.

— Parada! — закричал он громко, и его звонкий, оказавшийся вдруг удивительно сильным, голос раскатился кругом, перекрывая шум схватки и другие посторнние звуки, — La parada y escucha![85]

Матросы на трапе подчинились сразу, как и несколько человек, оставшихся на палубе. Они замерли, повернувшись к Антону и удивленно смотрели на мальчика. Даже командир в «хаки» остановился и, как и все, молча смотрел.

Антон поднял свой перстень высоко над головой. Он горел как пламя в лучах заходящего солнца, как будто в руке у мальчика было маленькое солнышко.

Он хорошо выбрал место где встать, этот мальчишка, хотя и можно было подумать, что он просто подбежал и остановился где попало. Может, так оно и было даже. Но в таком случае, «попало» очень удачно. Низкое солнце было прямо за спиной. Мальчик выделялся на его фоне темным силуэтом с ярко горящими из-за рефракции контурами. Что-то неземное было в этой картине.

А теперь еще и бриллиант над головой, взрывающийся вспышками света. Некоторые из красных лучей, причудливо, невозможно отражаясь и преломлялись, падая на лицо мальчика отчего глаза его, казалось, сами по себе вспыхнули красным светом, тоже превратившись в маленькие солнышки. А может, так оно и было?

Даже осанка Антона изменилась. Вернее, она вобще-то, всегда была такой, но это почему-то не бросалось в глаза. А теперь бросалось. Гордо, даже немного надменно, поднятая голова, странным образом компенсировала узость плеч и тонкость ног. На палубе стоял король и это было видно каждому с первого взгляда.

— Остановитесь, — снова повторил он (он продолжал говорить по испански, с тем же странным, певучим акцентом, что можно было разобрать раньше у командира).

— Я, Антуан Мас Квинн, приказываю вам остановиться! Этот человек, — он величественно указал рукой на оторопевшего Копейкина, замершего, как и все, где-то в середине трапа, — первый рыцарь Ордена, сэр Николас… эээ… Непобедимый, лицо неприкосновенное. Если даже один волос упадет с его головы, я сварю виновника в кипящем масле, а мясо скормлю вонючим гиенам!

Горящим взглядом он обвел толпу…

— А сейчас… Арестуйте этого человека, — он небрежным жестом указал пальцем на командира, — я хочу, чтобы он был связан и посажен под замок!