Ход конем - [130]

К десяти часам погода в районе Купреша нисколько не изменилась. Та же обложная облачность, тот же косой дождь и порывы ветра. Правда, грозовой фронт сместился к Адриатическому морю. Облачность опустилась до минимально допустимого в авиации предела. За сплошной пеленой воды земля едва различалась. Самолёт делал не первый круг в поисках хотя бы небольшого просвета в пуховой перине облаков. Наконец открылась малюсенькая щёлочка, и Шорников юркнул в облачную пробоину.

* * *

За последние десять дней эти люди пережили столько, что стали друг другу почти кровными родственниками. Но на краю бывшего кукурузного поля отряд беглецов разделился на три группы, ожидавшие эвакуации. Отдельно, в кольце охраны, стояли югославы. Среди них – Тито, в полной маршальской форме, и члены Верховного штаба, которые почти целиком представляли политбюро Компартии Югославии. Красавица Зденка инстинктивно жалась к Тито. Рядом, но всё же отдельно, стояли советские офицеры, группируясь возле Корнеева. Чуть поодаль стояли подданные Георга VI, среди которых дожидался общей участи и Рэндольф Черчилль.

Заметив волнение Тито, к нему танцующей походкой подошёл генерал-лейтенант. Демонстративно посмотрел на часы, потом на низко плывущие облака и, как бы между прочим, сказал Зденке, стоявшей рядом с маршалом:

– Должны быть на подлёте, хотя в такую погоду может быть и задержка.

– Главное, чтобы они не задержались надолго, – ответил вместо Зденки Тито.

– У меня в отряде настоящие асы. Сам подбирал, – с гордостью, но как само собой разумеющееся, сказал Николай Васильевич.

* * *

На другом конце поля штурман Якимов в сотый раз посмотрел на часы и на подсознательном уровне уловил едва слышный гул моторов родного борта. Он сделал круговое движение над головой.

Партизаны, дав факелам разгореться, побежали к сигнальным шалашам, накрытым от дождя свежесрубленными ветками. Откинув их, факелы воткнули в самую сердцевину кучи хвороста. Она занялась в секунду. Вдоль взлётно-посадочной полосы вспыхнули крестообразные костры. Только заполыхал последний, из облаков выскочил С-47 и сел на полосу. Через несколько десятков метров самолёт подбросило вверх.

– Твою дивизию! – от неожиданности ругнулся Калинкин.

– Шасси берегите, – закричал всунувшийся по пояс в кабину борттехник.

На лицах ожидавших зажглись робкие улыбки: «Неужели всё закончилось благополучно?» И, не дожидаясь, пока транспорт подкатит, сами потянулись к нему.

– Не может быть! – удивился английский полковник, когда капитан Престон доложил ему, что русские благополучно сели в Купреше и проводят экстренную эвакуацию Тито. – С ними же сын премьер-министра.

– Так точно, сэр!

– Капитан, делайте всё возможное и невозможное, но подданных Его Величества должны спасать лётчики британских ВВС, а не русские! Это же позор для всей нашей авиации! Высылайте лучший экипаж. Риск огромен, но это лучше, чем такой позор!

– Будет исполнено, – заверил его Престон и, как показалось Янгу, прошёл сквозь стену.

Через полчаса самолёт британских ВВС поднялся в воздух и взял курс на кукурузное поле. Но было уже поздно.

После того как VIP-персоны заняли свои места в салоне, одним из последних поднялся Подкопин. Он огляделся, отыскивая свободное место. На лавках по бортам сидели Тито, у ног которого калачиком свернулся Тигр, рядом нахохлилась Зденка Паунович, Кардель, Джилас, Глигорич, несколько членов Верховного штаба, генерал-лейтенант Корнеев, капитан Зеленин, офицеры советской миссии. Всего двадцать человек. Свободного места вроде бы и нет.

В этот момент из кабины пилотов показался Калинкин и спросил у Галактионова, который возился с трапом:

– Сколько?

– Двадцать, – ответил Иван и для пущей убедительности провёл ребром ладони по горлу. – Под завязку!

– Пассажиры ещё есть?

– Есть. Англичане. Десять человек.

– Не потянем, – сказал Калинкин и исчез в кабине пилотов.

Через мгновение появился Шорников и наклонился к Корнееву, сидевшему первым на длинной лавке.

– Товарищ генерал-лейтенант, – прошептал подполковник, – у нас двадцать пассажиров, это максимальная для нас загрузка. Остальных – на второй рейс.

– Вы мне гарантируете благополучный исход вторых рейсов?

– Такой гарантии дать не могу.

– Подполковник, вы предлагаете мне разделить людей на чистых и нечистых?

– Товарищ генерал-лейтенант, законы аэродинамики едины для всех. Я могу взять на борт только двадцать человек. Ангелов среди остальных нет, параллельным курсом лететь не смогут.

– Подполковник, делай, что хочешь, но мы не только не можем никого снять с борта, но обязаны взять Черчилля и пятерых его офицеров.

– С Черчиллем ещё только троих, но с угрозой безопасности. Меня начальство посадит за нарушение правил!

– Сейчас я твоё начальство! И расстреляю тебя за невыполнение моего приказа! Под свою ответственность!

– С собой вы договоритесь, а с тем, кто выше?

– Отставить религиозную пропаганду! А с Господом я как-нибудь разберусь.

– Калинкин и Галактионов, выбрасывайте балласт и ненужное оборудование.

Якимов дёрнулся было помочь товарищам, но подполковник его осадил:

– Штурман Якимов, мне твоя голова тут нужнее. Своё ты уже сделал. Курс давай!