Ход черной королевы - [18]

— На колени! — спокойным голосом произнес Ерихин.

Ломов бросил отвертку на пол и, не отрывая глаз от дула пистолета, опустился на колени. Подошедший Кудрин загнул ему руки за спину, а Лопатин надел наручники.

— Посадите его на табуретку, — попросил Ерихин своих товарищей.

Когда Ломов сел, к нему подошел Лев Алексеевич и с размаха ударил кулаком в лицо.

— Это тебе за моих ребят! — сказал он. — А вообще-то у меня есть приказ не брать тебя живым, как особо опасного преступника.

— Волки позорные! — огрызнулся Ломов и с трудом снова взгромоздился на табуретку.

— Слушай, Лом, и запоминай, — проговорил Ерихин, — ты человек битый, с двумя ходками на зону и должен понимать, что за твои все грехи «вышка» светит.

— Не докажете ничего, — прохрипел Ломов.

— Да на тебя, козла, улик столько, что на две «вышки» хватит, — ответил уже Кудрин, — но мы тебе даем выбор: ты рассказываешь нам про все свои кровавые дела и как ты надул Косорылова в карты, а потом в качестве долга он под страхом смерти рассказал тебе про колье, которое спрятал у Трошина, и как под пыткой тот отдал его тебе, а вы потом убили его, и как потом ты устранил того же Харю, и как «заказал» Косорылова как лишнего свидетеля. Ну и, конечно, отдаешь нам колье. При этом условии я разрешу тебе написать явку с повинной, а ты, как человек с большим криминальным опытом, не можешь не знать, что суд иногда снижает рамку наказания при наличии именно явки с повинной. У тебя будет хоть какая-то надежда остаться живым.

— А вторая альтернатива заключается в том, — продолжал снова Ерихин, — что я сейчас первый выстрел сделаю в потолок, а вторым выстрелом прострелю тебе колено, и будет очень больно. Так что до суда будешь мучиться, а после «вышки» уже станет все равно. А мои коллеги подтвердят, что выстрел я произвел, когда ты попытался убежать.

Ломов замолчал, опустил голову и задумался, искоса поглядывая на пистолет в руках Ерихина.

— Там, на столе, в банке из-под муки, — неожиданно сказал он, кивком головы показав на кухню.

Женя пошел на кухню, открыл банку и вынул красный сафьяновый мешочек, в котором лежало колье с желтым большим бриллиантом.

— Ну вот, ты правильно все сделал, — сказал Ерихин, убирая пистолет в кобуру.

— А тому мужику Харя башку открутил, — вдруг произнес Ломов, — а потом из-за жадности еще и крестик серебряный с его шеи сорвал и «засветил» нас.

— Напишешь все это в отделении милиции, — проговорил Кудрин, — у тебя будет время, чтобы все подробно написать.

— А вы дадите написать явку с повинной? — спросил он.

— Слово офицера, — ответил Кудрин и попросил Лопатина пригласить понятых для составления протокола изъятия колье.

Через час все документальные формальности были соблюдены, и они, поблагодарив местных оперативников, поехали в свое отделение милиции.

Было уже поздно, дорога пустая, и они очень быстро доехали до Москвы.

— Красивая вещь, — сказал Николаев, рассматривая колье, — а сколько людей полегло из-за нее. Будь моя воля, я бы этому сукину сыну, — он показал на писавшего объяснение Ломова, — «вышку» без разговоров бы влепил, зря дали ему возможность написать явку с повинной.

— Я обещал и свое слово держу, — ответил Кудрин.

— Да знаю, поэтому ценю и уважаю тебя, — сказал начальник.

Через час Ломова увели в камеру, а Женя, не откладывая в долгий ящик, принялся писать рапорт о проделанной работе.

— Молодец, Женя, из тебя выйдет хороший сыщик, — сказал Лев Алексеевич и, попрощавшись, ушел домой.

А Кудрин, написав рапорт, медленно побрел по опустевшим коридорам отделения милиции в кабинет Николаева.

— Похвально, Женя, — прочитав рапорт, сказал он, — в таком сложном деле раскрутил сразу три преступления. Можно только позавидовать твоему упорству в достижении конечной цели. И ведь настоял же на своей версии! Правильно сделал, если так пойдет дальше, то впереди тебя ждет большое будущее в милицейской карьере.

По-отечески обняв его, Николаев пошел в свой кабинет, а Женя, хоть и понимал, что молодец, к концу дня от усталости просто валился с ног. Он стал медленно убирать документы в сейф.

В тишине неожиданно зазвонил телефон.

— Кто это может быть в такое позднее время? — озабоченно подумал он.

— Добрый вечер, мой случайно знакомый сыщик, — с небес раздался нежный голос Нины, — я, наверно, нелепо поступила, когда не стала с тобой общаться по телефону, грустно было, что ты не пришел. А настроение было неважное еще и оттого, что ты стал сразу оправдываться, нужно было просто… промолчать.

— Да, конечно, — с волнением ответил Женя, — я все понял, и, если ты не возражаешь, давай завтра в семь часов вечера попробуем еще раз встретиться на том же месте.

— Хорошо, давай попробуем, — ответила Нина и, попрощавшись, положила трубку. Женя выглядел расслабленным и счастливым, он вышел на улицу, вдохнул полной грудью чистый осенний воздух, огляделся вокруг, увидел мирно спешащих взрослых и детей под яркими цветными зонтиками и с удовольствием тихонечко напел:

— Осень дождями ляжет, листьями заметет, по опустевшим пляжам медленно побредет… Он был взволнован и горд завершением трудного дела. И его переполняла нежная радость от слов девушки Нины и возможности предстоящей встречи. Хорошо! Дождь стал накрапывать сильнее, и Женя, подняв воротник, быстро зашагал в сторону трамвайной остановки.