Ход белой королевы - [36]

— Зря вы меня мучаете, Степан Михайлович. По-моему, уже могли убедиться. Все равно из меня ничего не выйдет.

— То есть как это — не выйдет? — мгновенно разъярился Чудинов. — Если вы так настроены заранее, то, конечно, из вас ни черта… — он покосился на меня и сдвинул шапку с затылка на лоб, — виноват, ничего не выйдет! Сильнее посылайте ногу вперёд, загружайте всем весом лыжи с маху. Ну-ка, дайте мне сюда ваши палки. Попробуйте без них, как на коньках.

Наташа послушно начала упражнение.

— Резче, резче, расслабленнее, а шаг свободнее.

Наташа, вдруг круто повернув, подошла к Чудинову, почти вырвала у него из рук свои палки. На глазах, на длинных, загнутых вверх ресницах у неё блестели слёзы обиды.

— Степан Михайлович, я сказала, у нас с вами не получится. Я на лыжи стала, как только ходить начала. Меня отец учил, а его — дед. И всем этим фокусам я по-вашему переучиваться не стану.

— Ну, будя, будя упрямиться, — попробовал урезонить её Чудинов.

— Нет, Степан Михайлович, я же понимаю. Вы считаете, что, мол, есть у вас какие-то права на то, чтобы так вот со мной… Но я ведь вас тогда на помощь не звала…

— Опять начинается эта морока. Тьфу!.. — возмутился Чудинов.

— И тренировать вас не просила. Явились вы незваный, негаданный, непрошеный… Есть вот люди попутные, есть встречные, а вы, Степан Михайлович, человек поперечный. Только меня вы не собьёте! — И, круто развернувшись, она заскользила прочь.

— И поворот опять сделали нечисто! — крикнул ей вдогонку Чудинов. — Время теряете, надо резче.

Но Наташа уже мчалась по белой равнине к городу.

— Эй, Наташа! — Чудинов схватил мегафон и припал к нему. — Скуратова! Вы что это, на самом деле? Ну, хватит уральский характер мне показывать!.. Обиделась, что ли? — отставив в сторону мегафон, виновато спросил он у меня.

— Да уж, знаешь, нашла коса на камень.

Чудинов зашагал к Сергунку:

— А ты чего смотрел? Ты же её больше меня знаешь. Догнал бы…

Сергунок, не спеша встав с пенька, потоптался валенками в снегу, поглядел в сторону уносившейся лыжницы и сказал хрипловато, но уверенно:

— Она теперь, однако, к вам, дядя, больше сроду не придёт учиться. Уж она как рассерчает, так это уж хуже нет. Ко-онец.

— Ну, ну, не стращай. — Чудинов легонько ткнул его подушечкой указательного пальца в кончик носа. Потом опять схватил рупор: — Скуратова, на место! Наташа, будет вам! Эх! — Он с размаху поставил мегафон в снег, положил руку на башлык Сергунка. — Ну что мы с тобой теперь делать будем?

Но Сергунок как будто уже не слышал его. Я видел, как мальчик внимательно вглядывался в пуговицы на куртке тренера. Чудинов нервно накручивал на палец оборванную нитку, которая всё ещё висела на месте отсутствующей пуговицы. Не сводя глаз с куртки, Сергунок быстро полез к себе в карман, задрав полу тулупчика. Он торопливо выгребал на подставленную ладонь другой руки всякую всячину, хранившуюся, по мальчишечьему обыкновению, на дне его карманов. Вот появились две продырявленные ракушки на верёвочке, гнутый гвоздь, шурупчик с фарфоровым изолятором, металлический шарик-подшипник, билет пригородной электрички, косточка домино, цветные стёклышки, косо срезанная пробка, дощечка с намотанной на неё суровой ниткой, черенок от столового ножа, скомканная в шарик серебряная бумага от конфеты… И наконец из кармана была извлечена большая пуговица в форме маленького футбольного мяча с выпуклыми дольками. Мальчишка глянул на пуговицу, потом ещё раз сличил её с теми, что были на куртке Чудинова.

— Дядя, это, значит, правда вы? — обмирая от восторга, проговорил Сергунок.

Тот рассеянно скользнул по нему взглядом и отвернулся, следя за унёсшейся Наташей. Он не вслушался в вопрос…

— Ну конечно. Кто же ещё?

— Это, значит, правда вы тогда нас с тётей Наташей в шалашик укрыли? Теперь уже не скроетесь. — Он показал на ладони пуговицу и сейчас же, отдёрнув руку, спрятал её за спину.

Чудинов ахнул:

— А ну живо отдай пуговицу! Где ты её взял? Нехорошо!

— А вы признайтесь, тогда я отдам вашу пуговицу.

— Не в чём мне признаваться, а пуговица действительно моя. Отдай, а то видишь, хожу как! Вид неаккуратный. Слышишь, давай живенько!.. Евгений, — обратился он ко мне, — ты, кажется, умеешь с малолетними. Скажи ему в конце концов…

Я с трудом сдерживал смех. Очень уж смешным, растерянным и беззащитным выглядел сейчас мой приятель.

— Твоя пуговица, ты и доставай её, — сказал я. — Буду я ещё в ваши дела лезть.

— А я теперь все отгадал! — продолжал довольный Сергунок. — Я тогда за вас уцепился… А потом, как оклемался, в сознании обратно стал, гляжу, а она у меня зажатая. А я сейчас увидел на вас такие, сразу и угадал. Смелый вы какой, однако. Спасибо вам, а то бы мы так и не нашлись вовсе и помёрзли бы в поле. Другие-то боком, стороной прошли.

— Да перестань ты фантазировать! — накинулся на него Чудинов. — Давай лучше пуговицу, не будь свинёнком, в самом деле! Если тебя кто-то спас, так ты уж не безобразничай.

— Когда признаетесь, тогда и отдам, — невозмутимо отвечал Сергунок.

Чудинов шагнул было к Сергунку, но мальчишка мигом сорвался с места и стремглав понёсся вниз с холма.