Хочу женщину в Ницце - [80]

– Не балуй, – сказал граф и, немного подумав, добавил, – а хоть бы и заглянула! Ничего, я тебе скажу, дорогая моя, она бы для себя не приметила. Это точно, клянусь!

Погруженный в мысли о Екатерине, Орлов не видел, как Корилла от внезапно нахлынувшего на неё волнения теребила своими холеными длинными пальцами локон на лбу, упираясь локтем в подушку. После долгой паузы Орлов задумчиво произнес:

– Мне всегда казалось, что ты про меня всё знаешь, даже если я тебе о чем-то и не говорю – в глаза смотришь и мысли читаешь. Что скажешь, прав я?

Граф поднял голову и посмотрел на женщину.

– Нет не так, дорогой мой. Ты о своем личном мне не рассказывал. О чем-то я догадываюсь, но наверняка не знаю. Разве это делает нас ближе? Порой я чувствую себя обыкновенной женщиной, которых было много на твоем пути. Чего уж там таить, подле тебя место всегда было занято. В Европе сдобных баб немало.

– Женщин у меня всегда было – только помани, скрывать не стану, но вот такой, как ты, не было у меня никогда. А потому, когда уехала ты прошлым годом из Италии со своим отцом на лечение на много месяцев, грезил я тобой всё это время. А рассказывать о своих делах и похождениях не в моих правилах. Я даже братьям своим дорогим о тебе в своих письмах умалчиваю, поскольку не их это дело, – и Алехан погрозил пальцем в воздух, будто Григорий и Дунайка тоже были в комнате.

– Но обо мне и Федор, и Гришка твой знают, – развела руками Корилла, – а императрица, если не от тебя, так от своих верных подданных доклады имеет.

– Знает, от неё я секретов не имею. Она меня понимает, а порой даже побаивается. Я ей не враг, да и она мне советчица во всем верная. О наших с тобой отношениях она сразу вразумилась, как только две твои оды изволила издавать три года назад в Петербурге, что важно, по-русски. Её не проманишь. Она мне сразу сказала, что, похоже, не ты меня тогда четыре года назад окрутила, а оба мы сразу привязались друг к другу, да так, что верно любишь ты меня. Матушка знает о твоих похождениях по Европе, наслышана, сколько за тобой волочилось по уши влюбленных, только вот, получается, ты из всех меня одного хотела привечать. Ты же умница великая. Императрица наша, тогда ещё прочтя оду, приметила ум твой цепкий.

Орлов снова замолчал и продолжал пребывать в глубокой задумчивости. Корилла не спешила тревожить графа вопросами, поскольку знала его привычку уходить в себя. Алехан вспоминал свою последнюю встречу с императрицей, произошедшую прошлой весной. Было это перед самым возвращением в Италию. Был он без брата, когда спешил присоединиться к своему флоту в Ливорно. Они с Екатериной почти закончили долгий разговор, и графу надлежало только откланяться, но вдруг, словно вспомнив что-то, императрица обратилась к нему:

– А что, Алексей Григорьевич, неужто так романтична эта известная всем Корилла?

Он помнил, как, растерявшись от неожиданности, тем не менее не замедлил с ответом:

– Умна она, матушка, это правда, и хороша собой, впрямь необыкновенно романтическое создание.

В тот момент он заметил, как помрачнело лицо Екатерины, но, быстро совладав с нахлынувшими на неё чувствами, мягко, но назидательно, так, как умела в разговоре с ним только она, молвила:

– Ты свои сердечные отношения не выставляй так уж напоказ, не надо. Мне ведомо, что она во всех уголках Европы смущает сердца и кружит головы достойным мужам, и это в свои-то 47 годов! Будь осторожен, чувствую я, что она рождена быть прорицательницей. Такой в Древнем Риме, наверное, возвели бы храм, поскольку тогда уважали всякого рода таланты. Ну да ладно, сам разберешься! Никак, эта поэтесса сама попалась в сети Амура. Я знаю, Алексей Григорьевич, человек ты решительный и перечить тебе не в моих правилах, только вот вступать с ней в законный брак тебе не советую. Я сказала, ей полных 47 лет уже исполнилось, а тебе законные наследники нужны. Сын у тебя по неосторожности твоей уже есть, моим повелением с недавних времен его Чесменским называют, только всё же не Орлов он! А так, думай сам! – Екатерина погрозила Орлову пальцем на прощание и медленно пошла прочь.

«Ой ли, матушка! Ой ли, голубушка! Худого не кличу, да права ли ты будешь нонче? – подумал Орлов, сидя на самом краю огромной кровати, потея от непрошено навалившихся на него дурных воспоминаний. – Я здеся сижу, радея об Отчизне, а они там у нас в Черной Грязи под Москвой, прямо сейчас с этим Гришкой Потемкиным медовый месяц празднуют. Того и гляди сама снова на сносях окажется! А ежели сущую правду отписали братцы мои, что венчаны они с Гришкой одноглазым, пусть и тайно? Значит, по-твоему, матушка, выходит, что Корилла не по мне приходится? А самой-то тебе, чай не 47-ой ли пошел? Поди, на годок, не боле, Корилла постарше тебя будет. А Потемкину сейчас лишь 36, значит, он меня на целых два года моложе. И чего тогда выходит? Ты всё правды от меня жаждешь, матушка, вот тебе и правда! Вот тебе как за глаза меня, да Машеньку мою поучать!»

Алехан всё ещё шевелил губами и слегка покачивался, вызывая тихий скрип кровати. Пауза показалась Корилле слишком затянувшейся. Поэтесса игриво подняла точеную ножку и слегка толкнула ею в широкую спину любовника. Орлов вздрогнул и, очнувшись от своих мыслей, повернул голову и взглянул в лучистые глаза Марии.