Хочу женщину в Ницце - [71]

Клер, внимательно слушавшая меня, наконец спросила:

– А почему эти три бюста разные – и по размерам, и по форме?

– Ты знаешь, сам задавался этим вопросом. Скорее всего, потому что нашли их где-то в запасниках Петербургских музеев, и кто-то из «новых русских» отлил копии и привез их сюда. В России по необъяснимым для меня причинам памятников братьям Орловым до сих пор никто не устанавливал, так что это у вас они впервые появились на пьедесталах. Может быть, придёт время, и в Москве об этом тоже вспомнят – они ведь были все москвичами и жили в районе Калужской площади, впрочем, тебе это вряд ли о чем-то говорит.

Клер решительно замотала головой, не желая со мной соглашаться.

– Пока ты, Денис, дремал в кресле после двух кружек пива, а мы с Мартином целый час гуляли по набережной, мне позвонил папа. Я ему рассказала, что ты согласен прийти к нам в гости в субботу, и что ты рассказал мне много интересного про Орловых, особенно про Алексея, да и про этот памятник тоже. Но папа добавил к твоему рассказу такое, что я окончательно запуталась.

– И что он тебе такое поведал? – я снисходительно посмотрел на свою собеседницу.

– Оказывается, Алексей был авантюрист и бабник похлеще Казановы, который, кстати, был его хорошим приятелем – они даже встречались в Ливорно. Папа мне сказал, что Алексей Орлов запятнал своё доброе имя в мировой истории участием в похищении из Италии княжны Таракановой. Она любила Алексея, а он обманул её и вывез в Петербург, где она погибла. А что касается знаменитой победы русского флота над турками в Чесме, папа читал, что роль Орлова в ней сомнительна и второстепенна, поскольку он не был моряком – он и простой лодкой-то не умел управлять! – Клер весело рассмеялась, увидев, как я недовольно воспринял ее слова.

– Мне знакома эта точка зрения, она общеизвестна и укоренилась ещё тогда, в XVIII веке. Распространяли её французы, и большинство специалистов в старой Европе до сих пор придерживаются данного взгляда. Мне это вполне понятно, поскольку даже у нас в России история жизни Алексея Орлова до сих пор толком не изучена. Однако же меня трогает, что до сих пор и в России бытует во многом ошибочная точка зрения насчет сомнительных заслуг Орлова при Чесме. А уж насчет княжны Таракановой, тут наши отечественные писатели и историки преуспели похлеще всей Европы – оболгали и обтрепали имя великого русского патриота!

– Отчего же такая несправедливость, да ещё на родине героя Чесмы? – недоверчиво задала вопрос Клер.

– Может быть, у нас в России всё было бы несколько по-другому, не появись в 1864 году на академической выставке в Санкт-Петербурге картина мало тогда известного молодого художника Флавицкого. Картина называлась «Смерть княжны Таракановой во время наводнения в Санкт-Петербурге в 1778 году». На ней была изображена красивая молодая женщина с непричесанными волосами. Женщина стоит, прижавшись спиной к стене, в разодранном, когда-то шикарном платье, обнажающем округлые плечи и аппетитную грудь. Вода хлещет через зарешеченное окно, крысы ползут по кровати, некоторые уже плавают брюхом вверх.

Клер, представляя описываемое мною зрелище, испуганно смотрела на меня широко раскрытыми глазами. «Впечатлил», – подумал я, – «вот наивная душа», – и продолжил:

– На вопрос «Who is Tarakanova?» подразумевался подготовленный демократической средой столицы ответ: несчастная красавица, загубленная самодержавным режимом только за то, что назвала себя незаконной дочерью царицы Елизаветы от тайного брака с фаворитом, бывшим певчим при её дворе, гетманом Разумовским. Бедняжка якобы утонула в своей камере в Шлиссельбургской крепости по время наводнения. Совет Академии художеств присвоил 34-х летнему художнику звание профессора – уж очень реалистична была картина. У каждого гражданина, способного сопереживать, разрывалось сердце. Это была уже вторая крупная работа художника, первая, под названием «Христианские мученики в Колизее» была написана за два года до этого. Тоже очень реалистичная, но реализм Флавицкого был надуманным во многом под влиянием жизни художника в Италии, где он, начиная с 1856 года, в течение шести лет находился в качестве академического «пенсионера». «Мученики в Колизее»? Скорее, это коммерческий ход самого художника.

– Я поняла. Действительно, чушь, поскольку нет исторических доказательств того, что в Колизее мучили христиан. Ты лучше про Тараканову давай, – сказала Клер.

– Ну, так вот, про Тараканову. Александр II во время посещения выставки отдал распоряжение сделать отметку против произведения Флавицкого в академическом каталоге выставки, посчитав, что сюжет этой картины заимствован из романа, не имеющего исторической основы. Приобрести картину для Академического музея Петербурга тогда не решились, опасаясь возможного недовольства императора. По указу сверху было произведено тщательное расследование, которое установило, что наводнение такого масштаба, как на картине, было в Петербурге годом раньше, т. е., в 1777 году. К этому времени так называемой «Княжны Таракановой» не было в живых уже два года. Более того, в казематах Шлиссельбургской крепости она никогда не содержалась, а умерла в Петропавловской крепости!