Хочу женщину в Ницце - [68]

– Знаю! Ещё знаю, что на Минорке 332 умерших и 313 больных, брат отписал мне. Почтовый пакетбот добрался до нас неделю назад. Смекаю, что «Ростислав» уже в Генуе, если верить англичанам. Шторм его туда отбросил после ремонта.

– А зачем тут англичане? – Грейг недоуменно посмотрел на разгоряченного графа.

– А! – махнул рукой Алехан, – они здесь повсюду держат свою агентуру. Они, небось, и тебя просили сообщать им о наших планах и перемещениях. Ты ведь тоже англичанин! – Алехан испытующе по смотрел на Грейга.

– Я шотландец, шотландский еврей, и шпионить против страны, в которой собираюсь жить и службу нести, я ни за что не стану! Я моряк, а не шпион, и почему меня некоторые англичане предателем считают, я не знаю. Я Англию не предавал, но и против России шпионить не буду. Лучше скажите мне, граф, кто такой этот Эльфинстон?

Алехан слегка раздраженно ответил:

– Эльфинстон – хороший капитан, смелый до безрассудства. Меня загодя уведомили, что императрица наша приняла его на службу в мае и произвела в чин контр-адмирала.

– Какие у него слабости имеются?

– Сообщали, что он очень грубый человек, матроса не любит. Ищет славы, уж не знаю – слабость это или достоинство. России служить будет честно, но страны нашей не знает, и любви особой к ней не испытывает.

– Это пусть, – сказал Грейг, осклабившись, – служил бы честно и довольно!

– Он сейчас спешит со второй эскадрой нам на подмогу, я получил от него известие, что Портсмут они покинули. «Святослав» теперь в составе его эскадры, а не вашей. Думаю, что к маю он подойдет к берегам Мореи. На борту его кораблей среди пехотинцев есть и кирасиры.

– Сколько у него теперича кораблей? Как прошли Северное море? – в голосе Грейга появилось беспокойство.

– Скажу, как есть, чего уж там. Три линейных и два фрегата. Больных меньше чем у Спиридова… пока!

Грейг, смущенно поджимая губы, чтобы не были видны почерневшие зубы, улыбнулся и покачал головой:

– Ваше сиятельство, ваши слова отчасти соответствуют записям, сделанным в шканечном журнале моего флагманского корабля. Более подробные записи я веду самолично в собственном журнале в форме личного дневника. Могу представить вам их все.

– Добро, но ты лучше, Самойла Карлович, поведай мне простым словом о переходе эскадры в Медитеран. Для моего собственного разумения мне надобно понимание, а не сухой язык рескриптов, да цифирь. Брехни стало много, понимаешь?

– Понимаю, но с чего начать, не ведаю.

– Начни с того, капитан, как эскадру вы готовили!

– Тогда так, – тяжело вздохнул бригадир, – прошлой весной, когда корабли, предназначенные к походу на Архипелаг, ещё стояли во льду, началась ежедневная работа по вооружению мачт. Тогда же мы обнаружили, что все без исключения линейные корабли имели течь. Такелаж был обновлен только наполовину и, понятное дело, был ветхим. Из губерний спешно присылались рекруты, коих командиры гоняли по кораблям и днем, и ночью, их было легко узнать по новеньким рабочим платьям. Они боялись смотреть вверх на сорокаметровые мачты и, как зайцы жались к надстройкам, лишь бы не оказаться у борта. За два месяца до отплытия ни одна команда не была полной, едва хватало матросов на каждую мачту, канонирам приходилось обслуживать до трех пушек.

– А какова была помощь императрицы?

– Высочайший рескрипт Спиридов получил только в день весеннего равноденствия. Адмиралтейской коллегии предписывалось оказывать Григорию Андреевичу всевозможные вспоможения. Стало много легче, каждый норовил угодить.

– Выходит, Спиридову развязали руки только к началу апреля?! Я ведь писал брату и императрице, чтобы торопились! – Орлов ударил кулаком по столу.

– Государыня каждый день присылала гонцов, торопила. А куда было спешить? В Кронштадте тогда не было ни одной карты и лоции Средиземного моря. Среди служителей кораблей половина рекрутов ни разу в море не бывала. К лету треть штата вакантной пребывала. Видать, их и брать-то было неоткуда. Тогда же Императрица пожаловала Спиридова в полные адмиралы. Тем же указом граф Чернышёв был определен вице-президентом Адмиралтейств Коллегии. Граф был в Лондоне и обещал раздобыть нужные пособия для изучения Медитерана. По моему разумению, старослужащих матросов приходилось по одному али по двое на дюжину первогодков. Всюду недобросовестность, и хоть такелаж поставлялся скоро, был негодным, гниль одна. Спиридов с ведома Мордвинова взял с собой в плавание двух своих сыновей. Старший, Андрей, часто хворал – так адмирал надеялся, авось на него благотворно тропический климат подействует. Однако, не дотянул – в походе он все время тяжело болел и в Магоне умер. Задержка с отходом эскадры, конечно, была – трудно было в гавани грузить на борт тяжелые осадные орудия. Полагаю, через Панина Чернышёв спешно подыскивал в Англии опытных моряков и командиров на вакансии кораблей, которые должны были пойти вслед за нами. К Петрову дню эскадра пополнила почти все припасы. Осталось только заряды к пушкам получить, да принять сухопутный десант. Перед отходом матушка-императрица самолично пожаловала на «Евстафий». Судя всему, инкогнито, покуда была в форме полковника лейб-гвардии Измайловского полка. Уже тогда множество съестных припасов заготовлялось на батарейных и жилых палубах. Стеснено было всё до предела, стояла жара, и запах гнили на кораблях уже тогда ощущался. Ваш братец Григорий Григорьевич сопровождал императрицу и присутствовал при вручении Ордена Святого Александра Невского нашему адмиралу. Всем офицерам и служителям, назначенным в вояж, было не в зачет выдано жалованье за четыре месяца! Кронштадтский рейд Спиридов покинул, как было обещано, но на следующий день экспедиция отдала якоря у Красной горки. Девять дней мы окончательно приводили себя в порядок, приняли десант. 26 июля днем все снялись с якоря и взяли курс вест. Согласно морского регламента всей эскадре надлежало держать скорость по самому тихоходному судну. Но при такой разнотипности кораблей и парусного вооружения держать порядок было невозможно. По выходу из Финского залива нас встретил жестокий балтийский шторм. Прошло несколько дней, и Спиридов получил из Ревеля первый высочайший рескрипт. Императрица торопила адмирала, сообщала, что получила от вас курьера с уведомлением, что вся Греция почти в готовности находится. Беспокойство ваше было, чтоб огонь не разгорелся прежде времени, и чтобы мы поспешили к вам приездом. Тем временем на двух кораблях из семи открылась течь, и они пошли в Ревель на ремонт.