Хочу женщину в Ницце - [51]

– Не знаю, просто не хочу, чтобы люди умирали.

– Но мир так устроен.

– Все равно не хочу.

Я непроизвольно положил ей руку на плечо и ощутил, как она вздрогнула от неожиданности.

– А, может, он и прав, этот Метерлинк, когда говорил, что чтобы не ошибиться в выборе жены и стать действительно счастливым, нужно научиться прислушиваться к голосу рода.

Клер мило улыбнулась, не проронив ни слова и, приподняв плечо, прижалась щекой к моей ладони.

Дорога от Дворца «Орламонд» к Вильфраншу теперь шла всё время вниз, открывая редким пешеходам сказочно красивый вид на залив. Огромный шестипалубный белый круизный корабль, который только что встал на якорь, придавал пейзажу парадный вид. Мартин, дремавший от усталости всю дорогу у меня на руках, проснулся и нарочито яростно лизал пальцы моих рук, призывая, видимо, поскорее покинуть эту оживленную автостраду.

– Наверное, когда любуешься такой красотой каждый день, хочешь – не хочешь, а твоё сознание погружается в сказку. Иначе зачем бельгийцу было переезжать во Францию, – сказал я, желая прервать затянувшуюся паузу.

– Да, ведь Метерлинк был родом из Бельгии, и, безусловно, ему здесь нравилось. Между прочим, вон там, – она показала пальцем на север, в направлении Монт-Борона, – жил ваш русский композитор Стравинский. И он зачем-то перебрался сюда, тоже, наверное, искал вдохновения. Впрочем, бельгийцев тогда, в самом начале 20-го века, здесь было немало. Достаточно только вспомнить короля этого маленького государства Леопольда II, владевшего обширной территорией бельгийского Конго. На хлынувшие в его карман деньги из Африки он скупил здесь много земель и вилл для себя и своих верных офицеров. Здесь же завел шестнадцатилетнюю любовницу по имени Бланш Делакруа. Он сделал её баронессой, купил для неё по соседству шикарную виллу «Радиана» на Кап-Ферра, она же родила ему двух сыновей. Жил Леопольд вон там, вилла называлась «Кедры» и была окружена ботаническим садом. По вечерам Леопольд ходил с фонариком на соседнюю дачу играть с молоденькой Бланш в карты, по крайней мере, так считали его придворные. Поскольку у себя на родине Леопольд слыл высоким моралистом, своих дочек от нелюбимой жены он держал «в черном теле», не разрешая им общаться с молодыми мужчинами.

– А со старыми, такими же, как он, разрешал? – съязвил я.

– Кто же знает, но точно не был против общения с Метерлинком, который, как я уже говорила, был в своем творчестве строгим моралистом, да и по возрасту почти ровесником короля Леопольда.

– У нас в России говорят: «Седина в голову, бес в ребро»! Нет ничего удивительного, что на седьмом десятке эти два великих бельгийца завели себе здесь молоденьких француженок.

– Особенно если смотреть на твои слова через творческую призму моралиста Леопольда и Метерлинка! – довольная своей шуткой, она тихо хихикнула.

Наверное, я был не совсем прав, когда смотрел на эту молодую француженку уж слишком критически. Она оказалась действительно забавной и остроумной и, во всяком случае, сегодня меня не утомляли её наивные «почему», и я начал думать, что может, зря так воинственно воспринял приглашение её «папá». В конце концов, если я не питаю к ней нежных чувств, совсем не обязательно отказывать себе в удовольствии общаться с интересующимися историей людьми. Мой отец настойчиво советовал учить афоризмы Оскара Уайльда, особенно те, что касались людей противоположного мне пола. Не накрашенные женщины тоже, как считал популярный писатель, бывают полезны, особенно, если хочешь приобрести репутацию респектабельного человека, «достаточно только подцепить такую на ужин». Чушь, конечно, но в его цинизме присутствует знание жизни.

Мы были уже совсем рядом с отелем «Welcome», где я припарковал свой автомобиль. Оставалось только преодолеть коротенький бульвар русской императрицы Александры Федоровны, который располагался рядом с цитаделью. Слева на бульварном развороте уже сверкали на солнце бронзовые бюсты братьев Орловых и Ушакова.

– Вот они, – воскликнула Клер, перехватив мой взгляд.

– Да, справа и по центру братья Орловы, а слева бюст Ушакова.

– Я забыла, кто из них был фаворитом вашей императрицы Екатерины Великой?

– Первым был Григорий Орлов, брат этих двух красавцев, что справа.

– Странно, почему если тот Григорий Орлов, как я понимаю, был виновником воцарения Екатерины, памятник поставили его братьям!

– Всё-то ты знаешь! На самом деле, кто был главным виновником воцарения Екатерины II, ни тогда, в XVIII веке, ни сейчас так никто и не разобрался, все только переругались. Граф Никита Панин утверждал, что лишь благодаря ему. Ее секретарь Иван Бецкой на коленях умолял императрицу объявить принародно, что инициатором был именно он. Княгиня Дашкова считала, что она, поскольку, в частности, получила больше всех денег от Екатерины – около четверти миллиона рублей. Братья Орловы не без оснований полагали, что исключительно благодаря им, и, похоже, сама Екатерина была с ними согласна.

– А сколько получил Григорий?

– Кажется, три тысячи.

– И всё? – она подняла свои выразительные глаза, полные искреннего удивления.

– Поверхностно ты нашу историю знаешь, скажу я тебе.