Хочу женщину в Ницце - [49]

– Хватит подсмеиваться над величием гения, лучше скажи, тебе понравилось или нет?

– Ощущения неоднозначные! А разволновался я из-за наивности, а скорее и глупости автора.

– Ну, ты даешь! Смелое заявление. Не слишком ли вы критичны? Больно прямолинейно для историка!

– Не исключаю, что мне просто не удалось его понять, хотя сюжет довольно прост.

– А вот я не считаю, что сюжеты пьес Метерлинка так уж просты для восприятия. Сказочны, но отнюдь не просты, особенно эти две пьесы.

Ничего не ответив, я только снял солнечные очки, чтобы следить за мимикой моей приятельницы. Она расценила это как мою готовность слушать и радостно и торопливо защебетала, по-особенному грассируя, что я уже отметил при наших предыдущих встречах.

– Я тоже так понимаю, что синяя птица – это Человечество, которое ищет счастья. По Метерлинку действительно счастье – это познание Природы. По – моему, «Синяя птица» – это не совсем пьеса-сказка, это скорее философская система взглядов Метерлинка на природу и общество. Мне импонирует его идея о том, что синяя птица, как только её ловят и сажают в клетку, пусть даже золотую, меняет цвет, а иногда и вовсе перестает существовать!

– Надо же, какое четко сформированное мнение! Респект!

– Терпеть не могу твою улыбочку. Я, между прочим, писала свою первую курсовую в колледже именно о Метерлинке.

– Ах вот даже как! Тогда скажи, ты согласна, что у этого мистика и пессимиста в феерии «Обручение» очень узкое определение счастья. Оно для него в любви и семье. Но главное, он считает, что человек не волен сам выбирать себе спутницу жизни, это делают за него другие – многочисленные предки и даже ещё не родившиеся внуки и правнуки!

– Ну, это он утверждает в символической форме, поскольку считает, что поступки человека подчиняются законам природы, важнейшим из которых является закон наследственности. Люди ещё не познали до конца эти законы. Им только кажется, что они действуют в соответствии со своими собственными желаниями. На самом же деле они подчиняются множеству законов, которых просто не знают. Советую – прочти «Жизнь пчел», и ты, думаю, согласишься с его мнением, что человек обретает свое счастье только, если он следует по пути бессмертия своего рода, стоит лишь прислушаться к его голосу, который живет в каждом человеке, как душа.

– Ну хорошо, допустим, понимаю, но вот объясни, почему то, что человек видит перед глазами, ровно ничего не значит? Метерлинк утверждает, что миром правит невидимое. В мире видимого все невесты Тильтиля – вульгарные девицы, которые готовы выцарапать глаза друг другу. И это странное изречение – «Что безобразно – то не настоящее»? Так что же такое «Невидимое» – Бог или душа?

– И не Бог, и не Душа! – прошептала Клер, будто разговаривала сама с собой. Рычащие звуки проносящихся машин и вовсе заглушали ее голос, заставляя меня буквально наступать ей на пятки. Она повысила голос: – Невидимое – это непознанные человеком законы природы, и невидимыми они остаются до того времени, пока эти тайны не будут развеяны разумом человека. Часто то, что нам кажется тайной, всего-навсего лишь повторение уже пройденного, и мы открываем это заново.

– Все равно, это спорное суждение. Пожалуй, нужно ещё раз прочитать пьесу, – сказал я с сомнением, примечая по ходу, как смелела в своих суждениях эта юная француженка. Казалось, она перестала замечать меня и продолжала увлеченно рассуждать на тему своей курсовой.

– Пьесы Метерлинка до сих пор толкуются режиссерами в театральных постановках в трагическом ключе, оттого и спать хочется!

– А этот дворец, что у него за история? – уводя разговор в сторону, я развернулся спиной к своей собеседнице.

– Ты имеешь в виду «Орламонд»? – застыла на месте Клер.

– Ну, конечно.

– Тогда он назывался «Кастельмаре», то есть «Дворец на море». Метерлинк купил его у одного миллионера, который хотел сделать здесь казино покруче, чем в Монте-Карло, но у него не хватило денег. Писатель жил здесь до 1949 года.

– Представляю, как он был счастлив, гуляя по своему прекрасному парку.

– Не сомневаюсь. Известно, что он любил актрису, которая играла в местном театре. Её звали Жоржетта Леблан. Она даже приезжала в Москву в 1910 году, где во МХАТе ваш Станиславский ставил «Синюю птицу» – именно ему Метерлинк предоставил право первой постановки. Русский режиссер говорил, что эта сказка должна будить серьезные мысли у взрослых. Жоржетта смотрела пьесу в Москве с восхищением и плакала. А в 1911 году Метерлинк получил Нобелевскую премию, но деньги не сделали его счастливым. Вскоре по возвращении из России Жоржетта стала жить с одним актером из её театра по имени Роже, но в то же время не хотела уходить от ставшего всемирно известным Метерлинка и предложила стареющему драматургу… попробовать жить втроем! Метерлинка ее предложение возмутило, и он ушел. Вскоре, в 60-ти летнем возрасте он обвенчался с актрисой по имени Рене, которая была моложе его более чем на тридцать лет. Они жили на холме Бомет, на Пчелиной вилле. Это уже потом, когда он с молодой женой триумфально вернулся из Америки с мешком денег, он купил этот дворец за три с половиной миллиона франков, хотя в строительство прежний хозяин вложил тринадцать миллионов. Метерлинк и переименовал дворец в «Орламонд», отразив в названии необычность этого здания.