Хочу быть живым 2 - [39]

– А Юра… он это… как бы… О, точно! Он в лес пошёл, зайцев кормить! Скоро будет.

И тоже показывает телодвижениями – фух, вроде верно сказал, но аж вспотел.

Мы знали Юрия, как человека доброго и хорошего. Он вполне мог зайцев кормить, и не только зайцев. Его даже в зоопарк не пускали, потому что медведя закормил, и к бегемоту подкатывал, таскал ему манго. Манго дорогое – а он таскал! Вот же глыба, матёрый человечище.

– Ура-а! – закричал мальчишечка, – Зайцев кормить!

На радость подрастающего поколения сосед отреагировал по-отцовски.

– Так! Все идём смотреть, как дядя Юра зайцев кормит, – объявил сосед, – Витя, веди!

Вот не соврать – они даже выстроились как-то интересно, чтобы ловчее идти. Такой строй у рыцарей назывался «клин», или «свинья» – впереди папа, сзади мама, и за ней детки рядышком. А я сбоку стал, потому что раздумывал – мне в снег лезть не хотелось, дело было зимой. К зайцам я равнодушен, да и вид у студента Виктора был какой-то смущенный – я ж психолог, я сразу вижу.

– Да он уже покормил, обратно идёт, – сказал розовый Виктор.

– Да где ж он идёт… не идёт, – сказала жена соседа, вглядываясь в лес.

Семья была хорошая, очень они о детках заботились, вкладывались в развитие. Как прекрасно дать урок доброты! Прямо здесь, прямо сейчас продемонстрировать большую человеческую щедрость и величину духа – простой студент-строитель уделяет из своего скромного пайка некую толику братьям нашим ушастым! Какая мать упустит такую воспитательную возможность? Даже никакая не упустит, а жена соседа не была никакая, она была ещё какая – правильная она была, даже мудрая.

Короче, встали они строем, и пошли в лес. Мы с Виктором поотстали, мы даже вообще на месте маршировали, как пионеры из мультика про Чебурашку. Только пионерам металлолом обещали, а нам ничего никто не обещал, кроме глубокого удивления от созерцания процесса кормления зайцев. Витя глянул на меня обескуражено, а я показал ему скромными телодвижениями – Витя, сам заварил, сам стакан отмывай.

– Дети увидят, – сказал Витя, – Нельзя им в лес, Юрик там… Ты ж психолог, придумай чё!

– Кричи, – моментально придумал я, – Зови Юрика.

– Юрик! – заорал Витя послушно, – Юрик, мы к тебе идём! Ау-у, ты где!

Строй остановился. Жена обернулась и зашипела:

– Зайцев испугаешь!

До нас было уже далеко – строй рыцарей прошагал по глубокому снегу половину пути. Наш человек, когда чего серьёзно желает, на глубину снежного покрова вообще не обращает внимания. А уж если речь идёт о детях, и о грозящем быть упущенным воспитательном моменте… Я представил себе судьбу строителя Вити, она была незавидная, печальная она была. На одной чаше весов был воспитательный момент, а на другой Витина судьба – и момент пока перевешивал. Пушинка судьбы едва держалась на плоской чаше весов, взлетевшей до неба, а мощная гиря момента едва не касалась земли.

Воспитательный момент срывался. Витя оказался меж двух огней, даже меж трёх: на него одновременно накинулись жена соседа, зайцы и совесть. Витя посмотрел на меня, но я его не увидел – я лицо шапкой закрыл, чтобы в неё смеяться. У всех психологов есть такая специальная шапка. Потому что если бы жена соседа увидела, как я хохочу – обиделась бы. Нет ничего смешного в срыве воспитательного момента. Она не догадывалась, что воспитательный момент в том сейчас и заключается, чтобы никуда не идти, не дай Боже.

Но все равно спас положение именно я.

– О, дядя Юра идёт, – сказал я, увидав на краю леса возвращающегося строителя.

Стараясь придерживаться тропинки, Юра широкими шагами выходил из дикой природы. Он был одет наскоро, без тёплой куртки, и обнимал себя за плечи обеими руками крест-накрест – ему было холодно, как любому строителю, опрометчиво убежавшему в лес зимой. Мужики вообще частенько бывают невнимательны к своему здоровью, вы не находите? Юре было так холодно, что он даже рукой нам не махнул, хоть и заметил нашу компанию. Махать рукой холоднее, чем держать ею плечо. Соседи стояли, и разочарованно наблюдали за приближением дяди Юры. Неумело скрываемая радость была только на лице Вити, но у него не было специальной психологической шапки, поэтому он стоял и кривлялся, изображая равнодушие к происходящему. Это у него плохо получалось. Дети были явно огорчены. Сосед разочарованно наблюдал, как Юра приближался к нам. Жена гневно взглянула на Витю.

– Дядя Юра, покормили зайцев? – упавшим голосом спросил мальчик.

– Каких зайцев… – сказал замерзающий Юра, – Андрей, холодновато как-то, может быть надо поставить…

При этом он на жену Андрея, соседа, смотрел, откровенно её раздевая. Но не потому, что она дивной красоты дама, а потому что на ней шуба из медведя мехом внутрь – тёплая, даже жаркая, как мартен.

– Что, не было зайцев? – грустно спросила девочка, не дав Юре поговорить с папой, зато отвлекая от мамы.

– Не было, не пришли, – сказал Юра, – Каких зайцев?

Это он добавил, чтобы девочка не заплакала. Он на неё посмотрел, увидел, что она сейчас заплачет, и спросил про зайцев. Он ведь на самом деле был добрый мужик.

– Виктор сказал, что ты зайцев пошёл кормить, – объяснил сосед.

– А-а, – сказал Юра, – Этот дядя Виктор, он… всё сказать может.