Хмурые будни холодной войны. Ее солдаты, прорабы и невольные участники - [95]

и попытками КНР и США в апреле 1971 г. наладить взаимоотношения друг с другом. Подтверждение в официальном сообщении информагенства КНР Синьхуа 16 июля 1971 г. о планируемом визите американского президента Р. Никсона в КНР было воспринято Э. Ходжей с удивлением⁸³ и осуждением как ошибки⁸⁴, что было отмечено и зарубежными обозревателями⁸⁵.

В начале августа китайская сторона через премьера Чжоу Эньлая, встретившегося с послом НРА в Пекине Дж. Робо, проинформировала руководство АПТ по поводу планировавшегося визита Никсона в КНР. На проходившем 2 августа 1971 г. заседании Политбюро ЦК АПТ фактически была высказана критика действий китайских союзников за занятую ими примирительную позицию по отношению к США, в то время как лично Э. Ходжа настаивал на приверженности идее «войны на два фронта» – против «американского империализма» и «советского ревизионизма» и уже открыто заявлял в кругу членов высшего руководства АПТ об «историческом характере заседания Политбюро», так как «мы [АПТ – Ар. У] если и не вступаем в конфликт, то, по крайней мере, кладём прямо на стол идеологические противоречия между нами и китайцами. Вы выразите своё мнение, но я хотел бы подчеркнуть тот факт, что данный вопрос не столь прост, как кажется нам на основании переданной нам информации, как будто бы это простое повышение дипломатов на китайско-американских переговорах в Варшаве. Но визит Никсона в Китай – это стратегический курс китайцев. Это их «большая» стратегия. Я полагаю, что даже сама форма информации, предоставленной нам, была подготовлена специально для нас, албанцев»⁸⁶.

Не меньшую обеспокоенность вызывала у главы АПТ активизация румыно-китайских связей в конце мая – начале июня 1971 г., когда глава РКП Н. Чаушеску посетил КНР во главе партийно-государственной делегации. В контексте последнего Ходжа начинал подозревать возможность существования у Бухареста планов создания некого военно-политического блока с участием КНР, Румынии, СФРЮ, Северной Кореи, Северного Вьетнама и НРА⁸⁷. Продолжение дальневосточного турне Чаушеску и посещение им КНДР также порождало подобные предположения. Этому способствовало и стремление китайской стороны не допустить утечек информации о состоявшихся переговорах и ограничить предоставление сведений о визите даже своим албанским союзникам⁸⁸. Визит в Пекин министра иностранных дел СФРЮ М. Тепаваца, состоявшийся вслед за посещением КНР Н. Чаушеску, вполне укладывался в эту схему⁸⁹. Глава АПТ отмечал обеспокоенность китайского партийно-государственного руководства возможностью жёстких действий Москвы в отношении Бухареста в той форме, как это было в период подавления Пражской весны 1968 г. С целью получения более точной информации о характере крымской встречи, состоявшейся в августе 1971 г. между Л. Брежневым и Н. Чаушеску, китайская сторона обратилась к своим албанским союзникам⁹⁰, но и они не имели детальной информации о переговорах.

Стремясь не допустить ослабления политических отношений с Пекином, а также военно-технической помощи, оказывавшейся КНР своему союзнику на Балканах – коммунистической Албании, глава АПТ Э. Ходжа настоял на демонстративном во многих отношениях визите китайской военной делегации Главного политического управления НОАК во главе с его начальником Ли Дешеном в Тирану перед её посещением Бухареста, куда она отправлялась для присутствия на праздновании очередной годовщины коммунистического праздника – 23 августа⁹¹. Состоявшиеся албано-китайские беседы свидетельствовали о том, что Пекин был исключительно заинтересован в укреплении отношений как в политическом, так и военном отношении между Румынией, Югославией и Албанией, которые могли, в случае реализации этого проекта, стать своеобразным военно-политическим блоком, тесно связанным с КНР и выступающим в виде контрбаланса сразу в отношении двух противостоявших пактов – Североатлантического и Варшавского. При этом аргументация китайской стороны, использовавшаяся в беседах с представителями руководства НРА, формулировалась в виде тезиса: «Мы далеко и не можем вам помочь, создайте прочный блок с Югославией и Румынией»⁹². Ходжа, в свою очередь, отрицательно относился к подобной идее, выступая с позиций «борьбы с ревизионизмом». Подобный пропагандистский лозунг, вероятнее всего, должен был скрыть его недовольство возможным превращением особых двусторонних взаимоотношений между Тираной и Пекином в обычные и равные по своей значимости взаимоотношениям китайского руководства с Румынией и Югославией. Используя во время беседы с китайской военной делегацией ссылку на «большую шумиху советской ревизионисткой пропаганды о формировании оси Белград-Бухарест-Тирана»⁹³, глава АПТ, таким образом, дал понять собеседникам, что не рассматривает серьезно этот факт. Не отвергая возможность поддержки Белграда и Бухареста в случае конфликта с Москвой, он, тем не менее, был категорически не согласен с созданием подобного блока⁹⁴. Реализация планов военной агрессии СССР против Югославии и Румынии, по мнению Ходжи, была затруднена возможными оборонительными действиями этих двух стран, однако давление на Тито и Чаушеску со стороны Кремля он признавал