Хмельницкий. Книга вторая - [28]

Шрифт
Интервал

— Осталась дома, пан Петр, — дружески улыбнулся Кисель, зная слабость полковника к молодым женщинам. — Но осталась под неусыпным надзором блаженных сестер ордена. Заезжать к ней вам не советую.

«Не приведи господи, еще вздумает заехать», — с испугом подумал Кисель. Тогда недели на три, а то и на четыре оттянется его приезд к войскам. Кисель рассчитывал этими словами вывести Сагайдачного из задумчивости, развеселить, к тому же как-то замаскировать собачью слежку за ним, которую он вел по поручению Ходкевича. Для разрозненных войск Речи Посполитой наступали трудные дни. Да и не известны еще ни планы, ни намерения правительств Запада: поддержат ли они их войну с турками?..

Польские шляхтичи, вместо того чтобы вербовать жолнеров и создавать отряды, в большинстве своем откупались от этой обязанности деньгами. А о посполитом рушении упоминалось только во время богослужений и в проповедях отцов церкви.

Наконец-то в погожий августовский день, под вечер, Сагайдачный прибыл в лагерь Ходкевича. Усердие и настойчивость Адама Киселя сказались и на полковнике. А приезд Сагайдачного был двойной радостью для старого гетмана. Полковник привез весть о выступлении в поход десятитысячной армии королевича Владислава. И главное — Сагайдачный передал требование короля, чтобы он, как опытный в борьбе с турками и крымчаками полководец, возглавил украинские войска!

— Его милость королевич Владислав присутствовал на совете у короля. Очевидно, подтвердит сказанное на этом вдохновенном божьим провидением совете, — убеждал Ходкевича полковник Сагайдачный.

— Да я, как гетман, давно мечтаю об этом! Сорок тысяч казаков где-то болтаются на Поднестровье. А турки страшной тучей движутся на нас, выводя из равновесия не только жолнеров, но и выдающихся полководцев Речи Посполитой. Пану наказному надо немедленно отправиться к этому скопищу казаков, взять их в свои руки и вести на соединение с нами! Не велика беда, если какой-нибудь отряд кантемировских голомозых прорвется в приднепровские степи, разорит хутор этого быдла, возьмет в плен неосмотрительных… Зато здесь мы создадим такой вооруженный кулак, который охладит пыл Османа. Я хорошо знаю, на что способны казаки под началом хорошего полководца.

Знал это и Сагайдачный. Именно казацкая храбрость и мужество возвысили его. Если уж говорить о своих симпатиях и устремлениях, то, возможно, променял бы королевскую ласку на казацкую славу в боях!

— Пусть простит всеблагая троица грешные помышления смертного раба: только наша православная вера да благие помыслы о всепрощении загробном удерживают раба твоего Петра в благостном послушании власти предержащей земного наместника — короля…

И вот утром, в сопровождении нескольких сот отборных гусар и донцов Петр Сагайдачный, как наказной гетман, отправился искать Бородавку и свою славу.

22

— Не буду я объединять казацкие полки с шляхетским сбродом Ходкевича! — категорически и не совсем учтиво возражал Бородавка полковнику Дорошенко. — Для этого мы должны оголить наше левое крыло на юге и дать возможность ордам Кантемира беспрепятственно грабить украинские села. Да и не совсем понятно мне, почему это Ходкевич так стремится прибрать к своим рукам казачьи войска. Чтобы нами откупиться от Османа? Ведь и войну эту молодой султан затеял для того, чтобы уничтожить казачество и наших людей, живущих вдоль Днепра. Нам это хорошо известно, и… не верим панам-ляхам!

Этим, разумеется, дело не кончилось.

Как только Дорошенко разыскал рассеянные по лесам и дебрям вдоль Днестра отряды Бородавки, он изо всех сил стал добиваться сближения их, если не соединения с войсками польного гетмана, который с таким нетерпением ждал этого. В душе Ходкевича стали зарождаться сомнения, переходящие в недоверие и ненависть к украинскому народу. Опираясь только на наемные немецкие войска, без сорокатысячной казацкой армады, кампании не начнешь. Ходкевич хорошо знал цену вооруженным казакам и с нетерпением ждал хотя бы весточки от них.

Еще будучи в Киеве, казацкие полковники понимали, что им придется столкнуться с подобными настроениями и разговорами. Неспроста тогда Яцко в ответ на слова Дорошенко только пожал плечами.

— Так или иначе, а нашему Бородавке воевать придется, — успокаивал Яцко Дорошенко еще во время поездки их в Варшаву. — Может, придется побеспокоить и пограничную шляхту. Зажирела она там, отказывает в постое.

— Не только о постое думает казак в походе… Настоящие латифундии построили на нашей украинской земле. Но шляхтичи не только готовили ярмо для народа, а и накапливали арсеналы оружия. Очевидно, пушки отнимал у них пан Яков. Конечно, живность тоже нужна…

— Вот и я говорю — оружие. А это чертово зелье — девчата и молодухи, точно ясырь, к рукам казаков липнут… Это наша погибель, побей их сила божья! За тысячи миль пробиваются казаки к Днестру, отягощенные оружием…

Вот так рассуждая да волнуясь, и отыскали полковники Бородавку во время медленного марша его войск вдоль Днестра. Казацкие полки растянулись далеко на юг. Подвижные ватаги молодого султана неминуемо наталкивались на казацкие дозоры, вступая в бои с отдельными отрядами Бородавки.


Еще от автора Иван Леонтьевич Ле
Хмельницкий. Книга первая

Трилогия «Хмельницкий» — многоплановое художественное полотно, в котором отражена целая историческая эпоха борьбы украинского народа за свою свободу и независимость под водительством прославленного полководца и государственного деятеля Богдана Хмельницкого.


Хмельницкий. Книга третья

Трилогия «Хмельницкий» — многоплановое художественное полотно, в котором отражена целая историческая эпоха борьбы украинского народа за свою свободу и независимость под водительством прославленного полководца и государственного деятеля Богдана Хмельницкого.


Роман межгорья

Издательская аннотация в книге отсутствует. _____ «Роман межгорья» (1926–1955) старейшего украинского прозаика Ивана Ле широко показывает социалистическую индустриализацию Советского Узбекистана, в частности сооружение оросительной системы в голодной степи и ташкентского завода сельскохозяйственных машин. Взято из сети.


Кленовый лист

Замечательная приключенческая повесть времен Великой Отечественной войны, в смертельные вихри которой были вовлечены и дети. Их мужество, находчивость, святая приверженность высшим человеческим ценностям и верность Отчизне способствовали спасению. Конечно, дело не обошлось без героизма взрослых людей, объединившихся широким международным фронтом против фашистской нечисти.


Рекомендуем почитать
Банка консервов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Масло айвы — три дихрама, сок мирта, сок яблоневых цветов…

В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…


Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .