Хлоп-страна - [11]

Ну, блин! Окурок и окурок, и чего я к ней привязалась. Мой друг Андрей начал курить ещё в школе. Казалось, он состоял из страсти к курению, а ещё к старым советским фильмам, Высоцкому, песням у костра под гитару ну и отвращения к сладкому и сохранил эти свои привычки в университете и после, когда начал работать в нефтегазоразведке.

Считается, что не сигареты вызывают туберкулёз, а бациллы, а сигареты только ослабляют лёгкие. Промежуток между диагнозом и смертью Андрея оказался таким коротким, что никто – ни он сам, ни его родители, ни я – не успел понять, откуда свалилась эта напасть. Было ли в ней виновато курение, а может статься, вечные его экспедиции, куда нанимался случайный люд, а может, фабричные трубы или дальние буровые? Или нахалтурили с прививкой в детстве? В школе нам плевать было на прививки, от всего официального мы старались увильнуть. Одному только Андрею не повезло.

И всё-таки был у него шанс что-то поменять. Почему-то он надеялся, что я вернусь в Москву и всё образуется. Нет бы, цивилизованную работу найти. Подумаешь, романтик, а сам вкалывает ради прибылей нефтяных хозяев, не желает думать, что остаётся после его буровых: загаженная земля, разрушенный уклад жизни людей и зверей.

– Зато деньги хорошие.

– Чёрные деньги.

– Не я этот порядок завёл, не мне его и менять. Я ещё неплохо вписался, другим куда меньше повезло.

– А если уехать?

– Ну не могут же все уехать. Всем места не хватит, сама болтаешься как неприкаянная. Где родился, там и пригодился.

Мы с родителями уехали в девяносто третьем. Когда появлялась возможность, я приезжала в Москву, только места для себя там не находила. Андрей уже думал, где бы осесть, заводил разговоры о детях и даче, а мне после окончания университета хотелось пошататься по свету. «Вовсе необязательно всю жизнь торчать в офисе с девяти до пяти – говорила я, – можно по сети удалённо работать». Дразнилась: «Бросай свою нефть, не то я в «Гринпис» подамся, тогда в следующий раз встретимся на баррикадах!» Андрей только отшучивался.

Комар поужинал на моём запястье – я прихлопнула его, остался жирный красный след. Машин в город ехало всё меньше, посвежело, у земли собирался туман, лес прямо кишел мошкарой, мне же и в голову не пришло взять в дорогу средство от комаров. От подъёма в гору я взмокла, а если надеть рубашку с длинными рукавами – станет ещё жарче. Наломать, что ли, берёзовых веток – от комаров отмахиваться? Я остановилась и услышала неподалёку голоса. Пока я кружила вместе с дорогой, ориентацию совсем потеряла – где море, где горы, где эти люди: впереди, позади? И главное, я совсем не была уверена, что хочу с ними встретиться. А с другой стороны, чего бояться? Что может быть опаснее улиц ночного Манхэттена или Москвы?!

Постояла, прислушалась: поют. Голоса доносились снизу и неотвратимо приближались. Нырнуть в лес, переждать, пока пройдут? Поют громко и нестройно – разноголосица, лихость и безнадёжность сошлись в нелепом хоре: «Вихри враждебные веют над нами, чёрные силы нас злобно гнетут…»

Пусть догонят, решила я.

Подошли: трое мужчин и две женщины, мужчины лет сорока-пятидесяти, женщины гораздо моложе. У мужчин тяжёлые рюкзаки с палатками и спальными мешками, женщины, не считая сумочек, налегке. Навели на меня фонарики и принялись выяснять, куда я направляюсь.

– Малышка, давай с нами! – тут же захлопотал мужчина с выпирающим животом и пучком собранных в хвост редких волос. Гога – так он игриво представился (этот Гога вдвое старше меня!) – объяснил, что они разыскивают тропу наверх: «Отлично помню, как однажды мы поднялись по этой тропе на вершину за сорок минут!»

– А может, вернёмся в Ялту? – отдуваясь, спросила одна из женщин. – В доме, где я снимаю, полно свободных комнат, хватит на всех.

– Ты не хочешь увидеть восход солнца? – возразила другая. – Говорят, неповторимое зрелище!

– Забудь об этом. Мы идём к Большому каньону, – перебил её высокий мужчина с густой шевелюрой, спортивным торсом и бицепсами, эффектно обтянутыми ветровкой. – Станем лагерем у водопада, потом искупаемся в Ванне молодости – разок окунёшься, сразу на пять лет помолодеешь.

– Ты опять про купание, – не сдавалась первая. – А я никакой воды не вижу, хотя мы идём уже несколько часов.

– Ты совершенно права! Поэтому тормознём сейчас машину, доберёмся до вершины, а там уже и решим, что делать, – авторитетно подвёл итог Гога и снова ко мне:

– Где ты остановилась?

– В Ялте, – отвечаю я осторожно.

– А как собираешься туда попасть?

– Придумаю что-нибудь.

Гога деловито кивнул и уставился куда-то поверх моей головы:

– Нас слишком много для одной машины, да и машин не видно. До вершины далеко. Не будем тратить время впустую. – Посветил мне в лицо: – Так ты с нами? – ослепил и отвёл фонарь в сторону.

Лица его я не вижу, зато в интонации слышу само собой понятное предложение: «Мы – весёлые парни, умеем с толком провести время, за дамами ухаживать и всякое такое… Решайся!»

Перспектива переспать с Гогой меня совсем не прельщает. Теоретически я не против случайного секса, но эта нелепая комбинация конского хвоста и пивного брюха не вызывает у меня никакого интереса. И самодовольные улыбки его приятелей, нахальные и неправильно адресованные, мне претят: я иду в гору навстречу своему рассвету, а не на поиски компаньонов вроде Гоги.