Хлеб с порохом - [38]

Но цель номер два пришлось сразу же вычеркнуть из своего списка, так как там поднялись серо-красные разрывы артиллерийских снарядов, и несколько из них попали прямо по постройкам. В воздух поднялась красная кирпичная пыль, которая на время закрыла перекресток и дот. Повел биноклем по зеленке, где мог скрываться танк, но там не было даже признаков пребывания танка. У «ткацкой фабрики» двор обширный: здесь находилось несколько капитальных построек, закрывающих значительные пространства, где свободно могли передвигаться боевики.

«Надо будет ракетами прощупать «фабрику».

От этого места начинался ряд высоких пирамидальных тополей, которые тянулись вдоль дороги до окраины Новых Атагов. В памяти всплыло предупреждение командира полка о том, что существует договоренность между жителями села и нашим полком: отряд самообороны (так они называли двести вооруженных чеченцев, находящихся в селе) не стреляет по нашему полку, а мы не стреляем по селу. Недалеко от окраины стояло несколько больших будок и зданий, похожих на мастерские: «Их я обязательно пощупаю, но попозже».

Внимательно разглядывая окраину, особенно место, где дорога входила в село, я обратил внимание на большой двухэтажный кирпичный дом на самой окраине около въезда в населенный пункт. А выделялся он тем, что все его окна были заклеены бумажными лентами, чтобы при разрывах снарядов или бомбардировке стекла остались целыми. Я и так не любил богатые чеченские дома, а этот раздражал своими лентами на окнах. Но я помнил приказ командира полка и вынужден был подавить свое раздражение. Я рассматривал этот дом, окраину села и даже не мог себе представить, что пройдет две недели, и я буду лежать в этом месте, около своего перевернутого БРДМ, и держать под прицелом окружающих мою машину боевиков. А пока я смотрел в бинокль и не знал этого.

Все остальное пространство между асфальтовой дорогой и нами занимала пойма реки. Наш берег был относительно открытый, а на стороне боевиков весь берег был покрыт зеленкой и не просматривался. В течение часа мы наблюдали за зеленкой, но танк себя больше не проявлял. Я поручил наблюдать за зеленкой своим подчиненным, а сам направился к разведчикам, чтобы обсудить с сержантом Ивановым дальнейшие наши действия, но обсуждать их нам не пришлось: со стороны моста, по обрыву, в нашу сторону выдвигались подразделения первого батальона. Я своим глазам не верил, но впереди солдат шел командир батальона Виталя Будулаев – целый и невредимый.

– Виталя, ты же тяжело ранен! – в изумлении воскликнул я, вспомнив утренние события, и выскочил из окопа наверх.

Будулаев, улыбаясь, подошел ко мне и поздоровался, потом повернулся к окопу разведчиков:

– Разведка, кто у вас старший?

– Я, – ответил Иванов и тоже вылез из окопа.

– Все, ребята. Собирайтесь. Мне приказано вас сменить здесь и занять оборону по всему обрыву. Вы свою задачу выполнили и теперь можете спокойно вернуться на свою базу. Молодцы.

Сержант Иванов и несколько вылезших за ним из окопа разведчиков растерянно топтались на месте, потому что сообщение командира батальона застало их врасплох. Только что они обсуждали, как будут и дальше держать здесь оборону, а через несколько минут все кардинально изменилось и нужно уходить с этого места, где погибли их товарищи, с которыми еще утром они смеялись, общались, ели кашу, делились сигаретами, а сейчас надо было уходить. Я тоже в какой-то степени растерялся: только что мы были одиноки на обрыве, а сейчас мимо нас шла пехота, обтекая нас, деловито занимая позиции. Короткий разговор с комбатом, и остальные разведчики вылезли из окопа, а там уже по-хозяйски располагались мотострелки. Как-то сразу же понаехали БМП, МТЛБ. Обрыв наполнился гамом, смехом, командами и ревом машин. Как-то незаметно подъехала БМП разведроты, и разведчики не спеша забрались на верх машины, сошлись на корме, с минуту совещаясь, затем расселись, и БМП, взревев двигателем, медленно тронулась с места.

Разведчики одновременно вскинули автоматы и открыли огонь в воздух, выстрелив каждый по магазину. Они уезжали и салютовали: это был салют подвигу, который совершила разведывательная рота, салют павшим товарищам. Это был вызов – разведрота жива и еще отомстит духам. Я вскинул свой автомат и дал очередь в воздух, отдавая дань уважения этим ребятам. Пока я прощался с разведчиками, Будулаев пошел по подразделениям, а я подозвал к себе Ермакова, определили с ним цели и порядок их поражения. Я решил пустить около десяти ракет и огнем прощупать подозрительные места, где, вполне возможно, скрывались боевики.

Первая цель, конечно, дот и МТЛБ под навесом около дота. Раз за разом ушли три ракеты, но поразить МТЛБ мы не смогли: над бруствером укрытия торчала только небольшая башня с пулеметом. Две ракеты попали прямо в бруствер, а третья прошла почти впритирку с башней и ушла за перекресток. По моей команде Ермаков запустил ракету в дот, попытался попасть прямо в амбразуру, но ракета угодила в стену рядом с черным провалом амбразуры и взорвалась, не принеся особого вреда сооружению. Однако результат не замедлил сказаться: из дота выскочило до десятка боевиков, многие из них руками держались за голову – наверняка, получив хорошую контузию. Пометавшись по перекрестку, часть убежали за перекресток, а другие пропали в развалинах строений у дороги. Потом удачно запустили ракету внутрь трехэтажного здания, где, по моим прикидкам, мог находиться пулеметный расчет. Около дороги красиво взорвали будку, остатки которой мгновенно загорелись и полыхали ярким пламенем еще целый час. Двумя ракетами попытался разрушить пару строений на «ткацкой фабрике», но не получилось – очень уж крепкими они оказались. Еще двумя ракетами прощупал здания мастерских рядом с окраиной Новых Атагов, и я был удовлетворен произошедшими изменениями в их облике.