Хлеб по водам - [3]

— Спасибо, — ответил Стрэнд. На Пасху он подарил Александру двадцать пять долларов и бутылку виски «Уайлд Терки». Жена было запротестовала при виде такой расточительности, на что Стрэнд возразил: «Мы в долгу у этого человека. Он тот страж, который защищает нас от хаоса». Александр коротко поблагодарил Стрэнда, но отношения к жильцу, во всяком случае внешне, не изменил.

Открыв дверь в квартиру, Стрэнд услышал музыку — звуки фортепиано из гостиной и тихое треньканье электрогитары. Из кухни пахло чем-то страшно аппетитным и вкусным. Он улыбнулся — его ждали и готовились встретить должным образом. Игра на пианино объяснялась просто: Лесли давала очередной урок музыки. В свое время жена поступила в Джуллиард[3] с намерением стать профессиональной пианисткой. Выучилась и играла хорошо, но, очевидно, недостаточно хорошо для того, чтобы концертировать. Теперь же она давала частные уроки на дому и еще три раза в неделю преподавала историю музыки в соседней школе, внося тем самым существенный вклад в семейный бюджет. Из этих денег частично оплачивалось обучение Кэролайн. Если учесть постоянно растущую плату за жилье, то без заработков Лесли они вряд ли смогли бы позволить себе содержать эту квартиру в старом доме с просторными комнатами и высокими потолками.

Робкое бренчание гитары доносилось из-за закрытых дверей комнаты сына, Джимми. Мальчик унаследовал музыкальные способности от матери, чего нельзя было сказать о вкусах — их взгляды на достоинство того или иного композитора серьезно расходились.

Стрэнд не стал беспокоить музыкантов и направился в столовую. Звуки гитары сюда не проникали, зато он отчетливо слышал то игру ученика, то Лесли. Отличить было несложно, а исполняли они отрывок из этюда Шопена. По манере игры он тут же догадался, кто этот ученик: сценарист с телевидения, который почему-то питал особое пристрастие к Шопену. Заняться игрой на пианино этому человеку посоветовал психоаналитик — чтобы снять напряжение. Быть может, ему удалось снять это самое напряжение, подумал Стрэнд, прислушиваясь к аккордам, вот только бедняга Шопен ни чуточки от этого не выиграл.

Ученики к Лесли ходили самые разнообразные. К примеру, некий полицейский с очень хорошим слухом и корявыми, непослушными пальцами — бедняга посвящал музицированию все свободное время. Ходила тринадцатилетняя девочка, родители которой вообразили, что у нее талант. Их мнения Лесли не разделяла. Посещал уроки некий адвокат — он уверял, что с большей радостью готов бренчать на фортепиано в борделе, нежели выступать в суде. У Лесли брали уроки и несколько преподавателей музыки, когда хотели получше подготовиться к занятиям. Словом, работа у жены была живой и интересной, к тому же на дому.

Сам Стрэнд любил музыку и, когда мог себе это позволить, возил Лесли в оперу. И хотя звуки, доносившиеся из гостиной и комнаты Джимми, порой заставляли его морщиться, ему нравилось, что дом их почти всегда наполнен музыкой. А когда надо было поработать, он запирался в своей спальне, где стоял письменный стол.

Тихонько мурлыкая мелодию, которую сейчас исполняла жена для нервного сценариста, Стрэнд устроился за старинным круглым дубовым столом в столовой, стены которой украшали пейзажи, написанные Лесли в свободное время. Взял свежий выпуск «Нью-Йорк таймс», лежавший на столе. Вот она, судьба, подумал он и достал яблоко из вазы с фруктами, стоявшей посередине. Надкусив, начал проглядывать заголовки статей — Лесли всегда оставляла ему газету, поскольку утром у него просто не было времени дочитать ее до конца. Он сжевал уже половину яблока, когда звуки пианино стихли, двери между столовой и гостиной растворились. Вошла Лесли а следом за ней — сценарист. Стрэнд поднялся им навстречу.

— О, да ты уже дома! — Жена чмокнула его в щеку. — А я и не слышала, как ты вошел.

— Сидел и наслаждался концертом, — ответил Стрэнд. От жены исходил запах свежести. Длинные белокурые волосы, собранные в пучок на затылке, немного растрепались — она имела привычку энергично встряхивать головой во время игры. Как приятно приходить в дом, где тебя ждет такая славная женщина, подумал он. Он был ее преподавателем в старшем классе и, впервые увидев Лесли, скромно сидевшую в первом ряду, тут же подумал: вот на этой девушке я и женюсь. Школы в ту пору в Нью-Йорке были совсем не те, что теперь. Девушки носили платья и аккуратные прически, и никто не считал, что выглядеть скромно неуместно и глупо. Он узнал ее адрес и терпеливо ждал, пока девушка окончит школу. А потом вдруг заявился к ней домой — к изумлению Лесли и неудовольствию ее родителей, убежденных, что работа в школе — удел неудачников. Поженились они, когда Лесли окончила первый курс в Джуллиарде. Потом родилась Элеонор, и родители изменили мнение о нем — впрочем, не слишком кардинально. Как бы там ни было, теперь родители Лесли проживали в Палм-Спрингс, и он никогда не читал их писем к дочери.

— Надеюсь, мы не слишком вам помешали, — проговорил телевизионщик.

— О нет, напротив! — воскликнул Стрэнд. — У вас, надо сказать, очень неплохо получалось, мистер Кроувелл.