Хлеб Гиганта - [62]

Да, Нелл знала это. Это служило своего рода укором. Но тем не менее, хотя она и не могла это выразить словами, она чувствовала, что это не одно и то же, если речь идет о нем и о ней. Женщине намного сложнее быть веселой и привлекательной, интересно проводить время — у мужчин все иначе. Им не нужно бесконечно думать о нарядах — никто не обратит внимания, если их одежда поизносилась.

Но как объяснить все это Вернону? Этого не расскажешь. Он не Джордж Четвинд. Джордж такие вещи понимает.

— Нелл!

Она не могла решиться, Вернон обнимал ее за талию. Она должна решить. На нее разом нахлынули видения — Эмили... маленький душный домик, плачущие дети... Джордж Четвинд на машине... маленькая комнатушка — неопрятная неловкая служанка... танцы... наряды... Она вспомнила о деньгах, которые они задолжали портным... невыплаченная рента за дом в Лондоне... Она в Эскоте, улыбающаяся, оживленно разговаривающая, одетая в платье последней модели... и вдруг вновь она, но уже в Рейнлеге, на мосту, с Верноном...

Все таким же голосом, каким она говорила весь вечер, Нелл произнесла:

— Я не знаю. Вернон, я не знаю.

— Нелл, любимая, ты... ты...

Она высвободилась из его объятий и встала

— Вернон, прошу тебя... Я должна подумать... да, подумать. Я — я не могу, когда я с тобой.

Позже вечером она написала ему письмо:

«Милый мой Вернон!

Давай подождем еще немного — скажем, месяцев шесть. Я не готова сейчас выйти замуж. Кроме того, возможно, к тому времени у тебя что-нибудь прояснится с оперой. Ты думаешь, я боюсь бедности, но дело не только в этом. Я встречала людей, которые любили друг друга — но любовь уходила, столкнувшись с трудностями жизни и заботами. Я чувствую, что, если мы немного подождем и будем терпеливы, все уладится. Вернон, милый, я знаю, что так и случится! И тогда все будет хорошо. Если только мы подождем и будем терпеливы..>

Вернон разозлился, получив это письмо. Он не показал его Джейн, но разразился достаточно откровенной речью, давая ей понять, что к чему. Она ответила в своей обычной манере, мгновенно лишив его самообладания:

— А ты бесспорно считаешь себя подарком для любой девушки, не так ли, Вернон?

— В каком смысле?

— Как ты думаешь — это очень радостно для девушки, у которой есть все — и танцы, и приемы, и развлечения, и поклонники, оказаться в какой-нибудь дыре, где нет ничего, кроме тебя?

— Мы будем вместе.

— Ты не можешь любить ее двадцать четыре часа в сутки. Пока ты будешь работать, что будет делать она?

— А ты не допускаешь, что можно быть бедной, но счастливой?

— Можно, но при определенных условиях.

— Каких? Любовь и доверие?

— Нет, дурачок. Чувство юмора, толстокожесть и такое бесценное качество, как самодостаточность. Ты уверен, что рай в шалаше зависит только от того, насколько вы любите друг друга. На самом деле все намного сложнее. Тебе будет хорошо везде — и в Бекингемском дворце, и в пустыне Сахара — потому что у тебя есть занятие, у тебя есть музыка. А Нелл зависима от внешних обстоятельств. Если она выйдет за тебя замуж, она лишится прежних друзей и привычной жизни.

— Но почему?

— Да потому, что нет на свете ничего сложнее, чем продолжать дружбу, имея разный уровень жизни. Хотя, естественно, так поступают не все.

— Ты вечно сбиваешь меня, — разозлился Вернон. — Или, по крайней мере, пытаешься сбить.

— Я просто беспокоюсь за тебя. Я вижу, как ты возводишь себя на пьедестал и любуешься сам собой, в то время как любоваться особенно нечем, — мягко сказала Джейн. — Ты ждешь от Нелл того, что ради тебя она принесет в жертву своих друзей, свою жизнь, а сам не хочешь жертвовать ничем ради нее.

— Чем я должен пожертвовать ради нее? Я готов на все.

— Только не продать «Могучие Братья».

— Ты не понимаешь...

Джейн ласково посмотрела на него.

— А может, и понимаю. Да, мой дорогой, я понимаю очень хорошо. Но не надо демонстрировать знатность своего происхождения. Не выношу, когда люди начинают этим кичиться. Давай поговорим лучше о «Принцессе в башне». Я хочу, чтобы ты показал ее Радмагеру.

— Нет, Джейн, нет, она ужасна. Понимаешь, я сам не знал, насколько она ужасна, пока не закончил ее писать.

— Конечно, — сказала Джейн. — Так происходит со всеми. Никто этого не знает, пока не закончит, иначе ни один шедевр не был бы завершен. Покажи оперу Радмагеру, Вернон. То, что он скажет, в любом случае будет интересно услышать.

Вернон согласился с неохотой.

— Он решит, что я просто обнаглел!

— Не решит. Он очень высоко ставит мнение Себастиана, а Себастиан всегда в тебя верил. Радмагер считает, что Себастиан чрезвычайно компетентен для своего довольно юного возраста.

— Да, старина Себастиан — замечательный человек, — сказал Вернон тепло. — И к чему бы ни прикоснулся, все превращается в шекели. Боже, как я ему иногда завидую!

— Не стоит. Он не настолько счастлив, как кажется.

— Ты о Джо? Это ничего, у них все еще будет хорошо.

— Скажи мне, Вернон, а ты часто видишься с ней в последнее время?

— Достаточно. Не так часто, как раньше, но я не выношу эту странную среду художников, в которой она увязла — у них грязные волосы, они не моются, а когда разговаривают, несут редкостную чушь. Они совсем не похожи на то общество, где вращаешься ты — на людей, которые добиваются в жизни того, чего хотят.