Хлеб - [193]
Словом — годовщина, надо отметить, а как? Лучше всего — производственными успехами. А тут картина запускается на «Мосфильме», мы с опытным сценаристом Будимиром Метальниковым переводим на киноязык белгородские наблюдения. Ради чего тянулся изо всех молодых сил герой «Надежды и опоры» Николай Курков, ровесник председателю с хутора Железного? А чтоб жить лучше тех, лучше кого он работает! Разве нельзя? Тут его самоутверждение, выверка характера. Служение ближним — в припасе всего нужного для плаванья, в свинокомплексе на своих кормах.
Так вот пускай сыграют это молодые умелые актеры в цветном и широком кино — отъем припаса перед отплытием! Давайте вглядимся в молодого капитана — что он думать, что чувствовать будет, как слушать станет рацеи и доводы, в силу которых ему опорожняют трюмы? Бой с однокашником, покровителем, первым секретарем райкома за пять тысяч тонн фуража — первый бой у везучего председателя. «Ты меня зарезать хочешь? У меня нет зерна — у меня сырье для комплекса! Зачем возить его туда и обратно, да туда по пятерке, обратно — по двенадцать?..» Эти простейшие аргументы любой, кого «зареза-ют», выпалит непременно. «Пойми, хлебный баланс не сходится, — внушит ему районщик. Будто то, что у Николая, не есть баланс! — Мы не дадим подохнуть ни одному твоему свиненку… Выкручиваться нам! Москва просит!» Да-да, непременно палец за спину — ссылка на Москву, а я бы лично даже и оставил, шут с тобою, зимуй! И элемент местного патриотизма — вот выкрутимся, выручим страну, пострадаем за други своя. Понимай так, что колхоз Куркова не та самая страна, а сам он, тутошний рожак, не есть народ!
«Чтоб вбить себя в сводку! — вскроет суть все разумеющий Курков, — Всякий хочет быть хорошеньким перед начальством». Почему Куркова, искреннего, делового, грамотного, в самом деле надежду села Черемошного (потому что лучшего хозяина, чем он, в реальности тут пока нет) ставят этаким зажимщиком хлеба перед праведным продотрядовцем, разве что не в шинели?
Ладно, это тысячекратно думается, если не говорится, а вот вольность игрового кино… Курков может драться чужим оружием — словесами, лозунгами — и на решающем бюро потребует записать для публикации, что он обязуется сдать государству пять тысяч тонн фуражного зерна.
Ишь как!.. След в документе? Не-ет, это нашему ловкачу не пройдет. Потому что ни разу и нигде в рапортах не говорилось, сколько в заготовленном собственно хлеба и сколько — занятого на время (пусть так) у ферм. И гнев сверкнет со стороны своего же брата председателя, который сам сдал и фураж, и позиции и другому не даст «вывяртываться»!
На роль Куркова утвержден актер товстоноговского театра Юрий Демич. Ладный сложением, динамитный темпераментом, щеголеватый (родятся такие, хоть «куфайку» надень — будет «фирма»), но горожанин полнейший, ни молекулы сельского. Затащил его к себе домой — хоть коротенько рассказать, что Курков с тем фуражом теряет. Говорит — «не надо». Опрятно и аппетитно ест, пересмеивается с партнершей Надей Шумиловой (им придется «пожениться», никуда не денешься), но мотает головой: «Не надо. Я был». Где был-то? «В Тюмени. На нефтепромыслах был и видел», — «Юрий Александрович, это совсем не то». — «То. Самое то, уверяю вас».
Председатель Курков, этот супермен-счастливчик, плачет, бьется головой о капот, считая отъем зерна пожаром, опустошением души, — Демича актерская воля. Виктор Карачунов, посмотрев картину, сказал: «Если б все так переживали, ни одного бы здорового председателя уже не было». Что ж, зрительское право. Но я видал, как оставленные в зиму без фуража смеются, хохочут, гогочут, — и это, честно сказать, позабористее слез.
Алтай, осень семьдесят девятого. Год здесь не только не сухой, а почти урожайный: где четырнадцать, а где и пятнадцать центнеров берут. Вкалывает народ до петухов. Кошкин в совхозе «Степной» никогда за два часа ночи не забирается, но Семен Вдовин молотит и до шести. Потом часов с девяти утра вяло, обессиленно возится у «Нивы», чтобы с одиннадцати опять пойти — до нового света. И так суток по сорок! Останется ли фураж — вовсе не бухгалтерское, а социальное кулундинское дело. Получат зерно на заработанные рубли; фермы — это работа женам; пойдет строительство… Зерно Кулунде — как вода Араратской долине. Каждая тонна фуража — это подпорка цистерне-другой алтайского молока: ведь миллион тонн молока вынь да положь! Засуха миновала, но хлебно-фуражный баланс как еще обойдется?
На этот баланс вызывают первых секретарей райкомов. Середина дня, у белой лестницы в крайкоме — группа знакомых степняков. Завьяловский секретарь только что оттуда и, протирая очки, бодрясь, рассказывает притчу. Александр Македонский взял город и шлет солдат: «Ну, что они там?» — «Плачут». — «Тогда ищите, трясите — есть!» Вояки бросаются снова — и правда, находят и золото, и прочее. «А теперь как?» — «Смеются!» — «Кончай, ребята, больше нет ничего».
— И мы смеемся! Семнадцать процентов фуража оставлено — это ж свиней побоку, птицеводство по ветру, а налаживали сколько — одну, думаете, пятилетку?
Уже другой выходит, из Топчихи, лихорадочно достает сигарету, та прыгает в его пальцах, говорит: «Девять процентов» — и после затяжки излагает историю. Как Александр Македонский взял город, как там плакали, а потом стали смеяться.
«Свет в джунглях» ― повесть о замечательном человеке. Имя его ― Альберт Швейцер. Мыслитель и врач, писатель и музыкант, ученый и искусствовед, борец за мир ― в нем одном соединялось столько дарований, сколько хватило бы на десятерых. Более полувека прожил Альберт Швейцер в джунглях Африки. Он на свои средства основал там больницу для африканцев. История его жизни в Африке ― это история борьбы с гибельным климатом и дикими зверями, недоверием местных жителей и властью колдунов. Альберт Швейцер начинал свою деятельность, руководствуясь идеями абстрактного гуманизма.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
В данной работе рассматривается проблема роли ислама в зонах конфликтов (так называемых «горячих точках») тех регионов СНГ, где компактно проживают мусульмане. Подобную тему нельзя не считать актуальной, так как на территории СНГ большинство региональных войн произошло, именно, в мусульманских районах. Делается попытка осмысления ситуации в зонах конфликтов на территории СНГ (в том числе и потенциальных), где ислам являлся важной составляющей идеологии одной из противоборствующих сторон.
Меньше чем через десять лет наша планета изменится до не узнаваемости. Пенсионеры, накопившие солидный капитал, и средний класс из Индии и Китая будут определять развитие мирового потребительского рынка, в Африке произойдет промышленная революция, в списках богатейших людей женщины обойдут мужчин, на заводах роботов будет больше, чем рабочих, а главными проблемами человечества станут изменение климата и доступ к чистой воде. Профессор Школы бизнеса Уортона Мауро Гильен, признанный эксперт в области тенденций мирового рынка, считает, что единственный способ понять глобальные преобразования – это мыслить нестандартно.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?